Серпантин очарования. Виктория Олеговна Феоктистова

ом, или по глупости упустив любовь всей жизни, того хуже – самого себя. Господи, как мне будет всегда не хватать тебя, сестра!

      Каждый день я сталкиваюсь с бытовыми вопросами и мелкими делами, а в мыслях ее комментарии на мои решения и слова. В кинотеатрах города выходит новый фильм, а я тем временем думаю, о том, как бы Настя его оценила. Наблюдая за ее подругами в социальных сетях, я точно знаю, что бы она сказала о их новой причёске или решении переехать в Питер. Как будто она осталась жить невидимкой в моей голове. Она так и останется тридцатилетней, которая ушла почти сразу после своего дня рождения при загадочных обстоятельствах от странной болезни, пришедшей внезапно и прогрессирующей быстро, которую так и не разъяснил мне консилиум врачей. В свой роковой тридцатый день рождения она сказала такую дебильную фразу: «А я и не думала, что доживу до тридцати».

      А я так и не узнаю, а могла бы она измениться когда-нибудь? А могли бы измениться её планы, мысли, вера и работа? Вдруг она бы открыла свой бизнес, как и мечтала? В моей голове она всегда будет говорить мыслями той молодой совсем девочки художницы с розовыми волосами, она выглядела на пятнадцать лет и навечно осталась такой.

      Мы на море хотели опять ехать за той безвкусной футболкой «Ведьмы не стареют», которая ей приглянулась у африканских продавцов на побережье.

      Грустно всё это…

      В тот темный ноябрьский день я признала потерю сестры. Я с усердием прошла все стадии горя, как и положено, сначала просто держалась, в какие-то месяцы отпускала, тогда даже казалось, что я забываю о том кошмаре, но волна переживаний о случившемся возвращалась вновь и вновь, меняя лишь свою силу.

      Я думаю, фоновая тоска, с которой мне приходится жить глубоко в душе, она не уйдёт. Также я теперь понимаю для чего люди поминают усопших, для чего вообще придумана вся эта пугающая ритуальность, – чтобы, стиснув зубы, жить дальше.

      Всё, что осталось в памяти о ней – это наше детство. Я всегда мечтала написать о том, что было в детстве и юношестве. Насыпать бы крупицы, то уже славно!

      Перечитывая то, что набросала, понимаю: я не передала и малую часть. Да и трудно было придать всему этому форму, например, часть про детство полностью взята из жизни, а последняя про юношество – стилистически выбивается, потому что она про подругу, с которой я провела десять лет своей жизни, как в каком-то трансе. Я хотела передать в последней части нечто совершенно иное, чем в начале. В том числе, какого это: со скуки выдумывать приключения на пустом месте, создавать интересные воспоминания, сидя на лавочке провинциального городка, отрезанного от мегаполисов, окруженного тайгой, буддизмом и шаманами. Из потока фантазии состояла моя дружба с одной девушкой, которую раньше я гордо называла «душа».

      Сделала вывод, что пишу для себя, чтобы некоторые яркие детали не стирались временем. А кто подглядит и решит вникнуть в текст, и пусть! Я безумно рада читателю. Посылаю бесконечную любовь.

      Так что, пока свежа память о сестре, подругах и друзьях, о некотором безобразии, что мы творили в «зелёном возрасте», изливаю в сказ, хотя могла бы в песню.

      Часть 1. Детство

      Зелёный островок

      На дворе 1996 год разгар лета.

      Бежит. Я точно знала, что не догоню. А крысиный хвост волос шустро удалялся и удалялся, а затем и вовсе скрылся меж ветхих бараков.

      Её лицо было таким же серыми, как и волосы. Как трущобы, за которыми она испарилась. Собственно, как и улица, на которой, всё произошло. В газете про случившееся ничего не напишут и тем более, не соврут в три короба. Я не прославлюсь в криминальной хронике, и обо мне не покажут новостной сюжет, а господин следователь не станет хмурить брови, восстанавливая события дня. Потому что мне пять лет, и наглая соседка всего лишь свистнула мои радужные пластиковые очки.

      Всему виной здешний район. Он затянул их в свою цветопоглощающую воронку, даже небо потускнело от свинцовой тоски. Переезд в это серое место особой радости не приносил. Хотя здесь не везде невзрачно. Например, у реки красивая природа.

      Однажды рано утром мы с мамой и папой отправились туда рыбачить. Отец обмундировался как на секретное задание: в резиновые сапоги до пупа и камуфляж, в руках он держит удочку и спиной волочит сети. Невозмутимое выражение лица особенно подчеркивает его образ, не хватает только каски. Рядом вышагивает мать, она словно грациозная лань перекидывает с одного плеча на другое каштановую густую косу ниже пояса. Мать несёт большое и красивое плетёное лукошко с разной едой.

      По дороге к реке корзинка матери устраивала своё зажигательное шоу. Из-под танцующей салфетки, показывался весь театр яств и угощений. В первых рядах синхронно постукивали друг о друга варёные яйца, рядом резвился молодой, совсем ещё зелёный артист лучок. На главной сцене купалась во славе и солнечных лучах домашняя напомаженная сдоба, приготовленная ещё по рецептам прабабушки. Артистов второго плана можно было определить по доносившимся ноткам узнаваемых ароматов: мясистых томатов с огорода, хвостатого редиса, тёплого и румяного хлеба, картошки с солью,