Перекресток Миров. Зверь. Олег Кузьмин

слоем мата хоть взрослого, хоть молодого, так что старались сильно не возмущать ранимую душу начальника. Логика была проста – наверняка был рабовладелец с этим испанским именем, да и очень часто отражал его горячий нрав.

      Раздав кучу заданий и поручений подчиненным, Авдеев вдруг заметил Серого. Две горячие крови взыграли, но Авдеев уже потратил свой запал и начал тактичнее обычного:

      – Сереженька, – по лицу Аморального прокатилась мина, словно съел целый ящик лимонов, запив все это огуречным рассолом. – Где ж ты был, дружочек-пирожочек, когда я задания всем раздавал?

      Мозг не успел сообразить и выдал первое, что пришло на ум:

      – Да я тут, чай пил, пока время было…

      – Ах, время значит было, – вспыхнул Педро. Он прекрасно видел работягу в стороне, спокойно изучающим один из станков, а не пьющим чай. Глубоко вздохнув, начальник принял, как ему показалось мудрое решение. – Ну раз мы успели попить чай, вот тебе задание на сегодня. Простое, как грабли. Холодильщиков я уже отчитал, так что весь их косяк будешь расхлебывать ты. Ребята сегодня отличились и полностью обесточили один из танков для молока. Он скис, с чем я тебя и поздравляю. Мчишь мухой к двадцать третьему танку, это тот, что возле двадцать второго, так на всякий случай тебе уточню, сливаешь, моешь его, а заодно уберешь за собой! Я тебя знаю, как обычно насвинячишь и сбежишь. Премии не жди если не сделаешь – два веселых гуся уже лишились ее, так что можешь стать третьим претендентом. Все понял?

      Аморальный лишь угрюмо хрюкнул и направился в соседний молочный цех. Вдоль стен шла вереница хромированных труб, которые словно нитки сшивали цеха завода. Диаметр был самый разный, самые тонкие для пара и воздуха, шли вверху, чем толще был диаметр, тем ниже шла труба. Навечно побледневшие от молочной пленки, постоянно капающей и льющейся со всех возможных мест, трубы были настоящими артериями завода. Все новички проходили проверку трубами в виде игры «найди начало и конец какой-нибудь магистрали». Новичок, часто подогретый и воодушевленный мчал из цеха в цех, искал эту иголку в стоге сена и очень часто приходил на точку старта. Так мог пройти не один круг побега, пока кто-то из работяг не сжалится и не скажет, что сия труба кольцевая и предназначена для мойки. Особо провинившихся Авдеев любил отправлять тряпочкой натирать эти трубы чтобы было красиво и чисто. Занятие глупое, неблагодарное и бессмысленное, но против плантатора мало кто восставал. Восставших наказывали санитарными уборками цеха, занятием снова глупым и ровно таким же бессмысленным. Весь смысл рассыпался словно карточный домик от простой аксиомы – все время, в любом месте где-то да будет капать и образовываться грязь и плесень, тараканы будут бегать, ноги будут прилипать, а вся уборка будет сводиться до обычного смыва водой. Под подобные раздачи попадали все, не важно, насколько было чисто или грязно – зависимость была прямой и уходила корнями