Тело черное, белое, красное. Наталия Вико

что Старец-де желает со мной познакомиться и спрашивает, как мне будет приятнее: принять его у себя либо к нему пожаловать?

      – А вы?

      – Не ответил.

      – Ох уж? – недоверчиво покачала головой Ирина.

      – Да! – Шаляпин картинно расправил плечи. – Не ответил! Я слышал, он груб бывает без меры, и церемоний не соблюдает в отношениях. Не ровен час, сказал бы мне чего обидное, а я – в морду ему, – он согнул руку в локте и сжал пальцы в увесистый кулак.

      Ирина понимающе закивала.

      – Да-да, – важно сказал Шаляпин. – Такая могла бы выйти несуразица ненужная. Тем более, сами знаете, драться с обласканными двором людьми – дело опасное… Для последующего творчества, в том числе. Так-то вот, Ирина Сергеевна, – он двинулся по ступеням вверх.

      Тяжелая дубовая дверь подъезда открылась и на крыльце появился привратник – благообразный и важный, с пышными усами на пол-лица.

      – Здравия желаю! – поприветствовал он пришедших, придерживая дверь.

      – Зайдете, Федор Иванович? – Ирина вопросительно посмотрела на спутника. – Это же так прелестно будет – раз уж мы с вами случайно на улице встретились, значит – судьба ваша сегодня у нас в гостях побывать! Не хотите же вы ослушаться голоса судьбы?! – шутливо нахмурилась она. – Ну, же, Федор Иванович, решайтесь без раздумий!

      – Сдаюсь! – чуть поколебавшись, расплылся тот в улыбке. – Вам, прелестная Ирэн, отказать не могу, – сказал он и шагнул вслед за Ириной в просторный подъезд, своды которого могучими каменными плечами подпирали неутомимые атланты. Атланты были огромны и незыблемы, хотя в детстве Ирина побаивалась проходить мимо них, воображая, что вдруг в один не самый прекрасный день каменным гигантам наскучит стоять неподвижно, и они возьмут – да и отойдут в сторону… Просто, чтобы посмотреть, каково будет людям без них?

      Ковровая дорожка подвела к входу в квартиру, занимавшую пол-этажа. Дверь открыл старый слуга Василий – добродушный и говорливый. Ирина обожала старика, который угощал ее в детстве разноцветными леденцами и баловал незатейливыми, но полными удивительной мудрости народными сказками, от которых в душе оставалось ощущение светлого чуда и тепла.

      Прихожая совсем некстати была завешана чужими пальто, шарфами и шляпами. В квартире теперь часто собирались старые и новые знакомые отца – он словно пытался заполнить пустоту, образовавшуюся в доме после кончины жены.

      Из гостиной через приоткрытую дверь донесся веселый голос:

      – Так вот послушайте, господа! Мой коллега, школьный товарищ Брюсова, сообщил его юношеский экспромт:

      «Мелодия нарушена,

      Испорчен инструмент,

      Свеча любви потушена,

      Упал мой президент».

      Взрыв смеха, раздавшийся в гостиной, вызвал улыбку у Шаляпина. Ирина же опустила глаза, словно отгораживая