Дни, когда мы так сильно друг друга любили. Эми Нефф

хихикает, и уже от этого мне становится хорошо на душе. Она поворачивается ко мне и обхватывает за талию. От нее пахнет дивными неведомыми цветами.

      – Как я рада тебя видеть, не представляешь!

      Эвелин, сияя, хватает нас за руки, а брови у нее ползут вверх: значит, сейчас она расскажет что-то интересное.

      – Вы упадете, когда узнаете, какой у меня был год!

      Томми кивает.

      – Понятия не имею, что там с тобой делали, Эви, тем не менее результат налицо. Мама грохнется в обморок.

      Эвелин запрокидывает голову и хохочет. В груди у меня разливается тепло, будто туда прокрались солнечные лучи, рука горит в ее ладони. Она смотрит на меня, затем на свои туфли и ослабляет хватку.

      – Не обольщайтесь. Я собиралась приехать в каком-нибудь неприглядном виде, но тогда ее разорвало бы от злости. Не хочется еще и от мамы получить на орехи. Мне школы хватило – тете Мэйлин не раз приходилось за меня заступаться. Мягко говоря, я не числилась у директрисы в любимчиках.

      – Почему-то не удивлен, – хмыкает Томми.

      – Что Мэйлин из себя представляет? – спрашиваю я. – Такая же, как про нее рассказывают?

      – Да, вам надо с ней познакомиться. Она просто невероятная! Единственная, кто интересно преподает. Мы читаем, счастье-то какое, Фолкнера, Вулфа, сестер Бронте… – тут Эвелин ловит наши непонимающие взгляды. – Ага, до вас не доходит… Ладно, просто поверьте: она чудесная. Все девчонки ее обожают. Даже странно, что они с мамой сестры.

      Томми наклоняет голову, готовый, как обычно, сгладить острые углы в отношениях Эвелин с матерью.

      – Да нормальная у нас мама, Эви.

      – Конечно, тебе легко говорить! Ты же ее золотой сыночек-ангелочек.

      Какой бы жесткой ни была их мать по отношению к Эвелин, когда дело касается сына, ее железная броня дает трещину, она становится уступчивой и нежной.

      – Да, я такой! – подмигивает Томми.

      Эвелин качает головой, берет нас под руки и с преувеличенной вежливостью говорит:

      – Ну что ж, не могли бы два прекрасных джентльмена проводить леди домой?

      Томми приподнимает невидимый головной убор и берется за чемодан. Я смеюсь, почему-то более высоким голосом, чем обычно, и ужасно от этого смущаюсь. Я остро чувствую, какая у Эвелин нежная кожа на руке с внутренней стороны – там, где она касается моей. Эвелин расправляет плечи и выпячивает подбородок, демонстративно улыбаясь всем, кто проходит мимо.

      В последующие ночи она мне снится: просто в фиолетовом платье, или на цветущем лугу, или обнаженной с цветами в волосах. Я не могу вспомнить ни дня, когда мы с Эвелин оставались бы наедине, но сейчас это все, чего я хочу. Мне нужно понять, насколько она изменилась. Посмотреть, осталось ли в ее жизни место для меня. Поразительно, как мало я ее знаю, хотя мы и росли столько лет вместе у одного моря.

      Честно говоря, хорошо, что мы какое-то время провели порознь, и я увидел Эвелин по-новому. С другой стороны, как Томми отнесется к тому, что я воспылал чувствами к его сестре? Я краснею,