Дни, когда мы так сильно друг друга любили. Эми Нефф

возникает странное ощущение, когда я слышу эти слова со стороны, хотя некоторое время назад я сама сказала Джозефу то же самое: «Этот год станет для меня последним».

      – Вы ведь шутите, да?

      Джейн переводит взгляд с меня на отца и обратно, пытаясь понять, в чем соль шутки.

      – Если бы, – отвечаю я.

      – Ну объясните же! – умоляет Вайолет.

      – Минутку…

      Я пересаживаюсь к ним поближе, мостясь на краешке дивана.

      Томас откидывается на подушки, подальше от меня.

      – Да, объясните, будьте добры. А то нагнали жути.

      – Мы с отцом стареем…

      – Можно подумать, вам по сто лет! Господи, вам еще и восьмидесяти нет! – возмущается Джейн. – Сколько тебе исполняется, семьдесят шесть?

      В это время в следующем году мне будет почти семьдесят семь, а Джозефу – семьдесят девять. С точностью до месяцев и дней высчитывать не стоит.

      – А я и не говорила, что мы состарились. Я сказала «стареем». Дай мне объяснить.

      Я держу эмоции под контролем, хотя все доводы, которые мы репетировали, застряли у меня на языке, а в горле пересохло от мысли о грядущих потерях, о том, чего мы лишаемся, от горя, которое мы зазываем в нашу тихую гавань.

      Томас ерзает на месте, кипя от злости.

      – Просто однажды мы дойдем до точки невозврата, когда один из нас перестанет узнавать другого, когда мы не сможем друг о друге позаботиться или вообще не вспомним, кто мы такие. И нет способа выяснить, когда настанет этот день, нет способа остановить время. Мы уже прожили дольше своих родителей, за исключением моей матери… Но вы помните, как мы с ней намучились за эти годы. Ни к чему такой ужас ни вам, ни нам.

      – Есть специальные пансионаты для таких случаев! Есть нормальные, рациональные решения, – перебивает меня Джейн.

      Я спешу продолжить:

      – Нам не нужна такая жизнь. Ее нельзя назвать полноценной. Мы не хотим жить друг без друга.

      – И в итоге вы надумали… – Томас складывает руки на груди.

      – Мы надумали прожить последний год, – вступает в разговор Джозеф, – на полную катушку. Не медленно увядать и чахнуть, а оставить вам и внукам счастливые воспоминания, уйти на высокой ноте.

      – Ой, вспомнили, что у вас есть внуки? – фыркает Джейн.

      – Мы о них и не забывали, – выдавливаю я, еле сдерживая слезы. – Мы очень хорошо обдумали наше решение.

      Томас выдыхает через нос, получается похоже на смешок.

      – А мы? Как мы без вас?!

      Всплеск эмоций Вайолет не встречает поддержки со стороны брата и сестры. Взгляд Джейн перемещается от меня к Джозефу и обратно, затем фокусируется на блюде с сыром, будто там спрятаны ответы на все вопросы. Я понимаю, что она осмысливает ситуацию, переваривает услышанное, сопоставляет наши слова с известными ей фактами и… не находит объяснения.

      Пытаясь проявить хоть какое-то подобие силы и уверенности, Джозеф выдавливает из себя улыбку, которая получается ужасно грустной. Сердце у меня просто разрывается.

      – Вы же знаете, как мы вас любим. Пусть