Когда? Я его знаю. Иван Державин

про карьер, где бесследно исчезали люди. В таком случае Костя усилил их опасения, сказав Саше:

      – Поворачивай к карьеру. Далеко в лес, чтобы не были слышны выстрелы, мы заехать не сможем, а в карьере обойдемся без них.

      Сзади повисла могильная тишина, которую нарушил дрожавший от страха и протеста голос адвоката:

      – Вы представляете, что вам за это будет?

      – Потому и везем вас в карьер. Там вас точно не найдут. Скажем, что мы отпустили вас домой. Свидетелей, которые вас видели в ста километрах отсюда, мы найдем, не проблема.

      – Вы… вы не имеете права.

      Саша сказал Косте с усмешкой:

      – Сразу, морда, вспомнил о правах, когда коснулось его шкуры.

      – Обычная манера подлецов и трусов. Все! Заткнулись. Я могу прикончить вас прямо сейчас. Не лишайте себя удовольствия побыть на этом свете лишних полчаса. Ты слышал, что вчера одна старушка сказала про покойника в гробу? – спросил Костя Сашу.

      – Там многое говорили. Что ты имеешь в виду?

      – Она сказала: «Какой же он лежит сытый и довольный». Я чуть не засмеялся. Езжай здесь направо, потом прямо. Прижимайся к скале, а то и мы с ними сверзимся в обрыв.

      – Да здесь еще не так глубоко, всего тридцать метров. А в середине костей не соберешь. Сто метров и вода метров пятнадцать. Глаза будем им завязывать?

      – Зачем? Мы же их не расстреливать будем, а сбросим вместе с машиной.

      – Жалко ее. Она еще неплохо бегает.

      Сзади икнул юрист и закричал в истерике:

      – Я не хочу умирать! Что вы хотите знать!

      Его поддержал адвокат:

      – Как вас там? Послушайте! Мы действительно не знаем, кто заказал ваш завод. Я, например, имел дело с таким же адвокатом, как я. Могу назвать вам его фамилию.

      Костя попросил Сашу:

      – Остановись. Разворачивайся к пропасти передом и не забудь поставить на ручник.

      – Если бы он был. Ничего, я поставлю на скорость.

      Костя обернулся и осветил фонарем каждого по очереди. Сидевший у левой двери директор сосредоточенно смотрел в Сашин затылок, не реагируя на свет. У зажатого посередине Рискина нижняя губа отвисла до подбородка и с нее свисала слюна. Маленькие глазки с надеждой уставились на Костю. Глаза юриста застилали слезы. Косичку ему почему-то не отрезали, она изогнулась в сторону, отчего он выглядел клоуном.

      – Я хочу знать фамилию того, кто послал вас сюда. Мелкие предприниматели меня не интересуют. Мне нужен главный, тот, кто вам платит и платит хорошо, если даже чоповцам отстегнул по тысяче долларов. Вы, я думаю, получили на порядок больше. Назовите этого толстосума и можете ехать домой. Не назовете – не взыщите, полетите вниз. Повезет тому, у кого сердце лопнет до падения. Не позавидую тому, кто останется жив в медленно затопляемой холодной жижей кабине. Считаю до трех. Выходи, – направил фонарь на Сашу Костя и, когда тот вышел, открыл свою дверь. – Раз.

      – Постойте! – крикнул в последнем отчаянии юрист. –