Калифорнийская тайна Никсона и Громыко. сокровенная литература. Василий Ананьевич Борисенко

были влиянием от пагубного женского плода».

      Гид смолк, а на лицах космонавтов сейчас как-то проявилась,

      К сожалению, думается так, больно странная, загадочная улыбка.

      И, бесспорно, в подсознании ещё какая-то информация осталась.

      И снится им, наверно, без сомненья, своя родная матушка-земля.

      И отчий дом, где детство-юность, возможно, пробежала так, шаля.

      «От созвездия тельца, – сказал академик, – прибыла к нам эта тройка».

      Здесь как-то боязливо, сей проводник достал альбом из дипломата.

      Он был прошнурованный, бесспорно, крест-накрест, золотым шнурком.

      И не охотно, покряхтев, сказал им всем, как прямодушная простота:

      «Для доказательства у нас имеются ещё тут и цветные фотоснимки,

      Которые мы, к счастью, разумеется, отсняли уже после их поимки,

      Где скопом наши подопечные идут по аэродрому не спеша пешком.

      Так что же здесь, чёрт возьми, – вскричали разом коммунисты, —

      С ними произошло или случилось такого, господа капиталисты?!»

      Да, скажу по случаю такому, за эту бесшабашную самодеятельность

      Требуется завсегда незамедлительная всем, для ответа ясность.

      Но сдаётся, без сомнения, было все давным-давно уже оговорено,

      И тайну эту огласить и показать им с прибамбасами* разрешено.

      «Хотя прошло уже довольно много лет, – отвечал здесь академик, —

      Сюда доставили однажды с Аргентины один подбитый звездолёт,

      Который походил на диск, а на верху, был куполообразный шарик.

      Люк не открывался в нём, и решили вырезать дверной фрагмент,

      Так, как не возможно было рассекретить закодированный замок.

      Вот тогда и сделали на крыше аппарата небольшой совсем лючок.

      И только после этого, – продолжил изъяснять шустрый академик, —

      На четвёртые сутки, с большими проблемами, все наши активисты

      Закончили наконец-таки этих нехороших космонавтов извлекать.

      Когда спасли, – про кашлял гид, – нашли там бортовой журнальчик.

      Но о нём потом, а сначала на этих вот набросились из ЦРУ садисты

      И начали их, как простых людей, шприцами домогаться, истязать.

      По-видимому, – академик продолжал им так вот объяснять серьёзно, —

      Нашим невольникам здесь не понравилось такое обращение явно;

      И однажды вырвался тогда у космонавтов лишь в одно мгновенье,

      Душераздирающий какой-то клич, протяжный, будто на прощанье.

      И сразу же в руках у наших звездолетчиков откуда-то появились

      С наперсток, так, лазоревые пилюли, которые плазмою светились.

      Одним словом, мы были в шоке, – говорил откровенно им академик, —

      Но перед всеми лично, несомненно, я заявляю просто напрямик,

      Никто из следопытов не понимает, правда, до сегодняшней поры,

      Как сумели от сотен