Штрафник-истребитель. «Искупить кровью!». Юрий Корчевский

От удивления у командира с двумя «кубиками» на петлицах поднялись брови.

      – Чего ты несешь, Патрушев?! Ты пьян, что ли?

      – Никак нет, товарищ лейтенант. Он на наш аэродром на немецком истребителе сел. На «Мессершмитте», – для убедительности добавил он.

      Лейтенант с интересом уставился на Михаила.

      Конвоир сделал два шага вперед и положил на стол ремень с кобурой, пистолет и документы. Это были бумаги погибшего летчика.

      – Вот, при нем оказались.

      Лейтенант открыл командирское удостоверение.

      – Так… Борисов.

      – Сергей Иванович, одна тысяча девятьсот восемнадцатого года рождения, – продолжил Михаил.

      – Воинская часть?

      – Восьмой истребительный авиаполк тридцать восьмой истребительной авиадивизии.

      – Кто командир?

      – Курбатов.

      Лейтенант откинулся на спинку стула.

      – Скажи-ка, сержант, откуда у тебя немецкий самолет?

      – Я старшина, – поправил лейтенанта Михаил, – а самолет трофейный.

      – Это как же? С немцем самолетами в воздухе махнулся?

      – Ну зачем же? Меня сбили во время выполнения боевого задания за линией фронта. Пробирался назад, к своим.

      – Это еще посмотреть надо, кто для тебя «свои», – процедил лейтенант.

      – По пути наткнулся на аэродром немецкий. Наудачу на одном из самолетов механики двигатель самолета прогревали. Ну я, в общем, смекнул, что к чему, и угнал его.

      – Ты гляди, как просто у него получается! И немцы не возражали?

      – Да нет, пострелять, конечно, пришлось, склад с горючим сжечь.

      – Да ты герой, оказывается, – недоверчиво покосился на него лейтенант. – Это что же получается, – он стал загибать пальцы, – в одиночку аэродром разгромил, самолет угнал, склад с горючим поджег? Да тебя к ордену представлять надо! Ты кому врешь? Да я тебя в бараний рог согну, шлепну, как изменника и перебежчика! Расскажи, как немцы тебя завербовали!

      – Бред какой-то! – Михаил понял, что его объяснениям никто не верит.

      – В камеру его! А я пойду, взгляну на самолет – чего он там пригнал? – Лейтенант зло засмеялся.

      Конвоиры толкнули Михаила в спину:

      – Иди!

      Его завели в небольшую комнату с зарешеченным окном и закрыли дверь.

      В тюрьме или камере Михаилу еще сидеть не приходилось. Он осмотрелся. Хотя смотреть-то, по сути, было не на что. Комната – или камера – была абсолютно пуста: ни топчана, ни стула.

      Михаил уселся в угол. Его одолевали мрачные мысли. «Зачем рвался к своим, да еще и на самолете? Выходит, глупость совершил? Может быть, надо было сесть где-нибудь в поле, самолет сжечь, а самому идти пешком? И линию фронта не разглядел. Да и была ли она сплошной, та передовая лета сорок первого?» Михаил даже застонал от осознания ошибки, которая может дорого ему обойтись. Если начнут копать да допрашивать, подмена вылезет наружу. Хуже того, если недалеко базируется 8-й авиаполк, могут вызвать командира эскадрильи для опознания. Все сразу