Гиблыми тропами. Ольга Сергеевна Кобцева

поглядывая на зверька, который отвечал ей хитрым взглядом. С ума кот сошёл, указывает ей, к кому ласку проявить!

      – Ну что, хозяйка, может, пока чаем меня напоишь? – предложил охотник, с улыбкой поглаживая Мурзика. Тот ластился под его руку.

      Ведара небрежно бросила ему мешочек с травами и отправилась заваривать чай. Она намеренно долго разливала напиток по канопкам и нарезала земляничный пирог, поглядывая в окно в надежде, что кот уйдёт по своим делам. Но Мурзик с Данияром терпеливо ждали хозяйку. Пришлось выходить и потчевать гостя. Он ей и пил медленно, пытаясь при этом разговорить недружелюбную ворожею, но она не поддавалась его очарованию.

      – Какая хмурая у тебя хозяйка, Мурзик. Неулыбчивая, – пожаловался охотник.

      – Мяу!

      Ведара фыркнула, не стала ничего отвечать. Данияр почесал кота за ухом, и тот, отряхнувшись, наконец спрыгнул с коленей. Вскоре молодец отставил опустевшую миску. Задерживаться в гостях повода не было, пришлось ему прощаться. Он поднялся с завалинки, Ворожея тоже встала, чтобы убрать посуду.

      Данияр должен был обогнуть стол и уйти к калитке, но вместо того он остановился рядом с Ведарой. Она обернулась к нему. Молодец находился слишком близко, своей тенью заслоняя солнечные лучи, что падали на лицо ворожеи. Он слегка склонил голову, одновременно приподнимая её подбородок. Их губы приблизились друг к другу. Руки знахарки были заняты посудой, потому она не оттолкнула Данияра. Он сам замер в вершке от желанных уст, будто пережидая, пока сойдёт пар с обжигающего чая, чтобы потом хлебнуть его с большим удовольствием. Ведара ощущала его дыхание на своих губах и видела своё отражение в его чёрных глазах. В ней взыграл интерес. Азарт или любопытство – она сама не знала, что это было за чувство, но не стала избегать близости Данияра.

      – Ты ведь не собираешься меня поцеловать? – спросила Ведара с усмешкой, которая похлеще пощёчины могла отвадить молодца.

      Он коснулся пальцем краешка её губ.

      – Скучно тут одной, тоскливо, – заговорил охотник. – Видимо, привыкла к одиночеству и гонишь от себя тех, кто может это изменить. Но это пока. А потом заскучаешь.

      – Работы полно, и без гостей не заскучаю.

      – Конечно, я ведь всё равно буду заходить.

      – Уезжать тебе пора из Туманки, а то засиделся, уже не знаешь, чем себя занять, – хмыкнула ворожея.

      – Да куда торопиться?

      С каждым словом Данияр потихоньку отстранялся, но не отнимал рук от лица Ведары. От его прикосновений она путалась в ощущениях, будто заплутала в лесу. Он в последний раз обвёл контур её губ и шагнул назад, возвращая ворожею в объятия солнца, но тепла лучей она не почувствовала. От света, бросившегося ей в глаза, она сощурилась. Камни захрустели под подошвами охотника. Он ушёл, так и не вкусив поцелуя Ведары, но она была уверена, что он вернётся.

      ***

      Данияр ошибался, когда говорил, что ворожея заскучает в одиночестве. Под грудой дел она не ощущала тоски уединения, да и деревенский люд нет-нет да и рисковал заглянуть