Гиблыми тропами. Ольга Сергеевна Кобцева

до него близко, и из местных никто не заметит гостью из леса. Яра приближалась к деревне, таясь в зарослях поля, а после, пока улица была пуста, юркнула к знакомой калитке, где её заслонили абрикосовые деревья. Она с улыбкой представила, как вскоре будет есть не зачерствевшие пирожки и кислые ягоды, а сочные фрукты из бабушкиного сада. Девица толкнула калитку, среди деревяшек которой была вставлена ветка цветов, похожих на сирень, и прошла на участок.

      Не верилось. Она добралась, пусть замученная, грязная и растрёпанная, но живая. Тяжёлый выдох, шаг вперёд, и Яра закрыла за собой калитку. Не успела она оглядеться, как из-за дома вышла бабушка. Они столкнулись взорами – одна усталым, вторая изумлённым, – а после поспешили навстречу друг другу.

      – Яра, внученька!

      Девица чуть не разрыдалась, услышав старушечий голос, и устроилась в тёплых объятиях.

      – Не морок ли ты? – прижала её к себе бабушка.

      Она покачала головой, выдавливая:

      – Нет.

      И всё же не сдержала слёз. Они против воли покатились по щекам, быстро, как лесной ручей. Не было сил смахнуть их. Яра покорилась бабушке, которая, ухватив её за руку, повела в избу и усадила на лавку, попутно выспрашивая:

      – Что случилось? Где мать с отцом? Как ты добралась сюда?

      Девица долго всхлипывала, пытаясь объясниться. Но переживания, накопившиеся за седмицу, вытряхивались долго, как пыль из старого мешка, и старушка прекратила расспросы. Вместо того она поставила перед внучкой канопку[3] молока и миску с кашей.

      – Дед к соседу вышел, скоро вернётся, тогда всё и расскажешь, – ласково сказала она, гладя Яру по волосам. – Пока отдохни.

      Девица молча кивнула и, сглатывая последние слёзы, принялась есть. В голове скопился ворох мыслей, которые предстояло сложить в единую историю. Казалось, седмица пути длилась дольше всей жизни.

      Ложка уже стучала по полупустому дну миски, когда хлопнула дверь, и на пороге появился дедушка. Он зашёл в избу, неся перед собой охапку тех фиолетовых цветов, что были вставлены в оградку возле калитки. Бабушка некогда была помощницей знахарки, поэтому в доме постоянно сушились травы и цветы, в мешочках собиралась их труха, а в горшках – настои.

      – Ты ль забыла, Алёнка? – спросил дед, укладывая ветку на стол, и только тогда заметил внучку. – Ба, ты что ж, голубка, тут делаешь?

      От его тёплого взгляда у Яры на глаза вновь навернулись слёзы. Она закрыла лицо руками, чтобы успокоиться, и услышала, как дедушка сел за стол напротив и принялся шептаться с бабушкой. Они волновались, но не трогали внучку раньше времени, видя её состояние. Она запереживала, что если и дальше будет молчать, то придётся утешать не только себя, но и их. Девица собралась и, вытерев слёзы, дрожащим голосом завела свою историю.

      Она рассказала обо всём. О настырном женихе Остапе, о его охотничьих собаках и дружбе с князем. О своём побеге через лес и плутанию близ болот. О встрече с волком… волколаком – исправилась девица,