Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1. Александр Кваченюк-Борецкий

времени вкалывала его благоверная. То бишь, об оплате ее месячного труда за вычетом недостачи.

      – Собственно, о них я и хотел с вами поговорить!

      Но как только он заикнулся о деньгах, которые Ковалев задолжал его супруге, того точно подменили.

      – Еще чего!

      Эрнест будто плюнул в шары просителю. И тот не прибег к носовому платку или, хотя бы, рукаву серого драпового пальто, чтобы утереться.

      – Тот, кто не умеет считать деньги, не заслуживает их иметь!

      В конце концов, Ковалев возместил ущерб уволенному продавцу. Воскресил в должности. Но теперь она лапошила покупателей не в супермаркете, а в одном из продовольственных магазинов, принадлежавших Ковалеву. Ее мужа назначил директором частной типографии, существовавшей, пока что, только в замыслах и проектах Эрнеста. Бывший казенный полиграфист, который за двадцать лет непрерывного стажа не разжился ничем кроме трудовых мозолей, с небывалым энтузиазмом впрягся в привычное и починил первую борозду. Через два месяца запустил журнальную линию, схваченную за доллары у дилеров одной из зарубежных фирм. Эрнест частенько нахваливал новоиспеченного директора «Издательского Дома «Ковалев и компания». Хотя и не за что было: журнал представлял собой набор ярких и сочных картинок и совершенно бессмысленных текстов. Дорогой и бесперспективный. Но Эрнест умножил оклад полиграфисту, чем еще больше расположил его к себе. Так бывший работник государственной типографии созрел для того, чтобы печатать фальшивые деньги для Ковалева.

      Лекциями в университете Эрнест себя не баловал. За экзамены в период сессии ему натягивали «трояки». В пику таксе: по полторы сотни долларов – за каждый. Так же он «озеленял» дополнительные уроки у иных университетских преподавателей, на которые, в силу занятости, показывался изредка. К учебе, как таковой, Эрнест был равнодушен и посягнул на юридический для престижа и из практических соображений. Он мудро полагал, что знание основных законов государства, где творилось полное беззаконие, деловому человеку никогда не помешает.

      Первый миллион гнилой «капусты», смешав с подлинной, Ковалев рассортировал по обменным пунктам. «Деревянных» намыли только половину от всей суммы. Кое-кто из менял облажался. Но, как оказалось, ко всем бедам прибавилась еще одна, когда Эрнест нечаянно обнаружил, что полиграфист пожадничал и притырил в закутке несколько свежеотпечатанных пачек с ассигнациями. Это-то и сгубило благодатную почву под будущее плодоносное дерево. Ковалев соотнес бракованные и приготовленные для обмена купюры с затраченной на печать специфической бумагой. Десять кусков десятидолларовыми банкнотами, как снег по весне, растаяли. Ковалев выяснил, что полиграфист оставил издательский Дом «Ковалев и компания» сразу после окончания рабочей смены. То есть, примерно, за три часа до того, как Эрнесту стал известен факт наглого жульничества. Вадик и еще двое охранников тут же ломанулись