Черное и Белое. Рина Кумихо

и рана была не смертельной, но девочка все никак не приходила в себя.

      Марина Алексеевна Ракитина, мать Матвея и мачеха Светы, стояла рядом с мужем и поддерживала его. Ей хотелось помочь чем-то мужу, но он не обращал на нее внимания.

      Узнав, что все это проделки его сына, Андрей Владимирович Ракитин и слышать не хотел о нем. Он злился на старшего сына за то, что тот подверг опасности сестру из-за детской обиды. Мужчина подозревал, что Матвей недолюбливает Свету, но открыто парень никогда этого не демонстрировал отцу и тому приходилось смотреть на подколки и мелкие издевки со стороны Матвея в сторону Светы спустя рукава.

      И теперь все это вылилось в трагедию. Андрей Владимирович винил во всем себя. Он не уберег дочь, у которой, кроме него и никого, по сути, не осталось.

      – Андрей, может ты поедешь домой и отдохнешь? – робко поинтересовалась у него Марина.

      – Что? Ты это серьезно сейчас?! Предлагаешь мне отдыхать, когда моя дочь находится на грани жизни и смерти! Ты что несешь, Марина?! – сорвался на нее муж.

      – Не кричи на мать! – поднялся со скамьи Матвей. Он сидел на больничной скамье в коридоре и думал о том, что делать.

      – А ты, вообще, молчи! Я с тобой сейчас ни разговаривать, ни видеть не могу.

      – Не кричи на сына, – завизжала Марина. – Мы приняли ее в наш дом, а она… она портит наши отношения!

      – Что?! – Андрей не мог поверить в услышанное.

      – То! Идем, сынок, отсюда, – потянула Марина сына за руку. Но Матвей не спешил. Он стоял намертво и не двигался. – Что с тобой?

      – Я остаюсь. А вы можете идти, – подошел он к двери реанимации. На его плечах был белый халат, а на ногах синие бахилы.

      – Ты хочешь остаться? – не могла поверить в это Марина.

      – Да. А вы идите, – отмахнулся от них парень.

      – И зачем тебе это, сын? – спросил его отец.

      – Я должен быть здесь… с ней. Я виноват и я отвечу за это. Пока она не очнется, я буду рядом, – искренне ответил ему парень. Матвей чувствовал вину, заботу… и что-то еще, чего он не мог понять. Но вот только, когда Света стала оседать и падать ему на руки, то страх сковал тело парня. Он хотел лишь одного, чтобы все это оказалось сном, а Света была здоровой.

      Родители все же ушли. Марина уговорила мужа поехать отдохнуть домой на пару часов.

      Матвей остался в больнице.

      Он не отходил от палаты сестры как бы медсестры не выгоняли его. Он, с помощью отца, выбил себе разрешение остаться на ночь рядом с палатой и спать на скамейке.

      И теперь, его глаза смыкались, а рот неустанно зевал.

      – Ты должна очнуться, Света. Иначе и не может быть! – засыпал Матвей.

* * *

      Света брела по узкой тропе.

      Земля была высушенной и потрескавшейся. Солнце нещадно палило и не оставляло шанса для жизни.

      Кожа плавилась под обжигающими лучами и покрывалась красными пятнами, что стремились перерасти в огромные волдыри.

      Тропа была вырыта и по краям была насыпь из удушающего сухого песка. Сквозь него пытались пробиться растения, но их тут же нещадно испепеляло