Черная заводь. Ангелина Гребенюк

и насыщенной красками, словно кто-то перенастроил реальность на максимальную яркость. Однако сердце болело, в груди покалывало, а руки странно зябли даже в тёплых перчатках. Он то и дело оборачивался, пытаясь понять, куда делись прохожие, машины и знакомая иллюминация большого города. Но всё вокруг словно растворилось – вместо обычного Гомеля перед ним раскинулся ночной мир, населённый тенями, призраками и ожившими статуями.

      Алёна шла легко и уверенно, будто знала все дороги и переулки. На ней не было зимнего пальто, лишь белое кружевное платье, напоминающее свадебное, – но она не жаловалась на холод. Шла босиком по тонкому снегу, и от этого у Саши каждый раз внутри сжималось сердце: «Как она не мёрзнет?» Хотелось накрыть её своей курткой или шарфом, но что-то удерживало его – возможно, странная, почти дерзкая улыбка, скользящая по её губам.

      – Нам туда, – сказала Алёна, указывая на сверкающий в ночи дворец.

      – Разве он не закрыт на ночь? – машинально удивился Саша.

      – О, глупенький. Он всегда открыт, – отозвалась она с коротким смешком. – Главное – вовремя убегать от сторожа.

      Они двинулись по широким дорожкам парка, и вскоре на пути возник Лодочник – днём эта статуя возвышалась в центре импровизированного пруда, но сейчас она ожила и вышагивала под луной, уверенно размахивая веслом. Бронзовое лицо оживилось, задорно кривились усы, а рядом бегала задорная рысь – символ города.

      – Эй, Алёна! – окликнул Лодочник девушку, будто старого знакомого. – Что, снова устроила свидание со смертным?

      Саша от неожиданности чуть не споткнулся. Статуя заговорила! Да ещё и таким тоном, будто упрекает Алёну в чём-то, о чём он не имел понятия.

      – Иди, куда шёл, старый, – бросила та с ноткой раздражения. – А то пугаешь моего… спутника.

      Лодочник фыркнул и стукнул веслом по земле. Встревоженная рысь зарычала, направившись в сторону Алёны.

      – Гляди, чтобы твой «спутник» не стал рыбьим кормом! – крикнул Лодочник.