Все ждут твоей смерти. Алексей Рябчиков

относился Владимир Сергеевич за заслуги своего покойного отца, не помешал ему получить за ненаписанные стихи столько наград, что их в прямом смысле некуда было девать. Они лежали в шифоньере в месте, где обычно хранят постельное бельё. Сам шифоньер находился в однокомнатной квартире пятиэтажного здания, старого, но тёплого. Кроме шифоньера, в комнате стояли большая кровать, тумбочка, телевизор и музыкальный центр.

      Неприхотливо поужинав жареным мясом и вымыв посуду, Владимир Сергеевич зашёл в комнату и с таким вздохом сел на кровать, будто целый день таскал мешки, а не сидел на стуле. Выключать свет было лень. Потянувшись, он лёг и уставился в потолок, как Тони Сопрано в начале сериала. И если последний думал о проблемах современной жизни, то первый мыслями витал в мечтаниях о своей хитовой песне.

      И тут зазвонил телефон.

      – Блин, – пробурчал хозяин квартиры.

      Как же не вовремя: только пришла муза и собралась остаться…

      С сожалением он встал с кровати, выключил свет – потом же будет лень – и попутно вынул сотовый из пиджака, висящего на ручке шифоньера.

      – Слушаю, – проговорил он.

      – Дядя, мне страшно! – На той стороне был голос Анны. – За Андрея…

      – Что такое?

      – Он купил три книги стихов: Есенина, Маяковского, Шпаликова. А теперь уже двадцать минут стоит на балконе!

      – Дело серьёзное.

      – Вот и я о том же.

      – Постучись. Если он тебе не ответит, сразу набирай сто двенадцать. А я сейчас проконсультируюсь с одним человеком. Только важно: Андрей должен тебе ответить. Если не отвечает, то вызывай сразу же…

      – Но он просто стоит…

      – Если не реагирует на тебя, сразу же звони. Это значит, минут пять осталось, а то и меньше.

      – Ясно.

      ***

      Холод хорошо морозил лицо, а вечер, пусть даже и в шумном городе, располагал к раздумьям.

      Андрей стоял на балконе и мирно смотрел на яркие огни города, размышляя о своих стихах. Он чувствовал, что они, а особенно песня по ним под обычный гитарный мотив, стрельнут. Но ему меньше всего хотелось использовать банальные слова. Он хотел, как Веня Д’ркин, использовать необычные метафоры вроде «лучик бисера пыли».

      Откуда-то с улицы раздался вой сирен, и во двор дома въехала машина МЧС с мигающими огнями. Она остановилась прямо возле его подъезда.

      Что ж, эта машина намного интереснее необычных метафор, поэтому Андрей придвинулся к перилам и посмотрел вниз. Двое пожарных выбежали из машины, один осветил ярким фонариком окна и балконы. Свет немного задержался на Андрее, а потом оба побежали в подъезд.

      Банальное любопытство заставило Андрея ещё немного высунуться, а потом и повертеть головой. Что же там такое случилось?

      Несмотря на поздний вечер, возле пожарной машины столпились зеваки – они тоже искали причину приезда.

      Балконная дверь за спиной Андрея резко открылась. Он даже не успел ничего сообразить, как чья-то огромная и холодная рука крепко обняла его за шею и потащила на пол балкона…

      Сказать,