Кровавый сентябрь. Сергей Георгиевич Михайлов

потрепал его по русой голове.

      – Так держать, Василий!

      – Кто эти люди?

      – Бандиты.

      – Они хотят нас убить?

      – Не волнуйся, сын, им это не удастся. Обещаю.

      Раздвинув ветви кустарника, я внимательно оглядел противоположный склон, по которому мы только что спускались, в страхе ожидая появления преследователей. Но всё было тихо. У меня затеплилась призрачная надежда, что нам удалось-таки оторваться.

      – Всё, пора! – Я вскочил на ноги. – Берём круто влево. Нельзя слишком удаляться от дороги. За мной!

      Надежда придала нам сил. Бежать стало легче: открылось второе дыхание. Выбрав стабильный ритм, мы бежали теперь нога в ногу, как заправские бегуны.

      – Держишься, парень? – крикнул я на ходу, оборачиваясь к сыну.

      Он молча кивнул.

      Прошёл ещё час. Мы сбавили скорость и перешли на ходьбу. По моим расчётам, мы двигались параллельно шоссе, которое должно было проходить где-то слева. Преследователей не было. Но я знал: они могут появиться в любую минуту. Поэтому расслабляться нельзя.

      В полдень я остановился.

      – Привал пять минут, – сказал я.

      Мы разлеглись на пригорке, подставив разгорячённые лица осеннему солнцу. Сейчас бы лежать и лежать, предаваясь неге последних тёплых деньков и не думая о постигшей нас беде. Но, увы, не думать не получалось.

      – Подъём.

      Мы продолжили путь. Я заметил, что Васька начал сдавать. Устал, бедняга.

      – Ничего, скоро всё это кончится, – попытался подбодрить его я. – Держись, ты же мужик!

      – Смотри, тропинка! – услышал я голос Веры.

      Действительно, чуть правее я заметил едва заметную тропку.

      – Где-то рядом должно быть жильё, – сказал я. – Деревня или село. Там нам помогут.

      Мы прибавили шаг. Близость людей придала нам силы. Надежда вспыхнула с новой силой.

      Через десять минут лес расступился, и нашим взорам открылась крохотная деревушка, дворов в двадцать, не больше. Со всех сторон она была окружена плотной стеной деревьев. Было такое впечатление, что цивилизация прошла мимо этого дикого уголка.

      Мы прошли по деревне, пытаясь найти людей, но в какую бы избу мы ни сунулись, повсюду натыкались на заколоченные двери.

      – Что же это, а, Вань? – спросила Вера, вертя головой по сторонам. – Здесь совсем нет людей.

      – Брошенная деревня, – ответил я упавшим голосом. – Селяне ушли отсюда в надежде на лучшую долю. В девяностых это было массовое явление, бросали целые деревни и уходили в города.

      Надежда на помощь людей рухнула в одночасье. Нужно было продолжать движение. По моим расчётам, половину пути мы уже прошли. Главное – держать направление, всё время на север. В лесу я чувствовал себя как рыба в воде: запросто мог заблудиться в незнакомом городе, но чтобы в лесу – никогда.

      – Глянь-ка, там, кажется, дымок! – воскликнула Вера. – Вон, над крайней избой!

      – Где?

      Я