Королевство Уинфилда. Марина Ниири

меня от мизантропии. Он даже продал свой летний коттедж, чтобы послать меня в университет. Эх, посмотрел бы он на меня теперь! А ведь я ему уже сто лет не писал. Даже не знаю, жив ли он. Однако какой же я неблагодарный подонок! Вот почему я сам никогда не обзаведусь детьми. Мне дурнеет от одной мысли, что они обойдутся со мной так, как я в своё время обошёлся со своим стариком. A Миддлтон отнёсся ко мне со всей допустимой мягкостью, за что ему воздастся. Признаюсь, иногда я скучаю по запаху его библиотеки. Но сколько черепахового супа, в конце концов, может съесть человек на своём веку? Мой философский диплом принёс мне больше удовлетворения, чем медицинский. Я пришёл к выводу, что я ни герой, ни любовник, ни мученик. Я – мыслитель. Эх, если бы можно было отключить все телесные функции ниже шеи и жить одной головой! Я бы всю жизнь мог валяться на диване, закрыв глаза, и рассуждать о тайнах вселенной.

      Нерон чихнул и почесал за ухом.

      – Вот ты меня понимаешь, – сказал Том одобрительно. – Ты умеешь расслабляться изящно и со вкусом. Ей-богу, если бы ты не ходил на четырёх лапах, я бы налил тебе опийной настойки за компанию. Но это гадкое зелье пригодно только для гадкой человеческой породы.

      Опийная настойка стала новым пристрастием Тома. Он покупал опиум в чистом виде у местного аптекаря и разводил его спиртом, постепенно увеличивая дозы. В те времена врачи не заостряли внимание пациентов на том, что в опиуме может развиться потребность. Все недуги: от головной боли до расшатанных нервов – лечились этим зельем. Матери давали его младенцам, у которых резались зубы. Настойка была недорогой и доступной почти всем. Одна унция стоила столько же, сколько литр пива. Том, который принимал настойку, для того чтобы снять напряжение, не сразу понял, почему ему надо было с каждым разом увеличивать дозу ключевого ингредиента, чтобы добиться желанного эффекта. Наконец ему пришло в голову завести дневник и записывать свои наблюдения.

      – Мой организм хорошо принимает опиум, – заключил он. – Это снадобье скоро станет вторым воздухом.

      5

      Том не переставал сам себя удивлять. Он завёл дневник, в котором описывал самые болезненные смерти представителей английской аристократии. Этот перл назывался «Англия на смертном одре».

      При всём своём отвращении к человеческому телу Том не упускал ни одной тошнотворной детали. Заметки велись совершенно беспорядочно. Он записывал клинические случаи по мере того, как они всплывали в его памяти. Болезни аристократов были достоянием медицинской общины, но ни одному из врачей не пришло в голову записать их в сборник. Гениальные идеи часто проскальзывают сквозь щели. К сожалению, рукопись в полном составе так и не дошла до нас. Но вот небольшой отрывок из неё, чтобы читатель имел представление о том, чем занимался доктор Грант, на досуге.

      Его Светлость Натаниель Райдер, первый барон Харроуби, прослуживший лейтенантом-депутатом в Стаффордшире и Линкольншире, умер в 1803 году в возрасте шестидесяти семи лет. В один прекрасный вечер он ужинал