Ангел для Нерона. Дочь зари. Натали Якобсон

и покорность ангелу – вот, что означали тайные небесные знаки, в которые она добавила кое-что свое. Теперь ни Михаил, ни бог не отнимут у нее ее слуг. Акте разрывала одежду на груди посвящаемые, чтобы прочертить огненные символы над сердцем или печенью. Ее когти скользили им под кожу. Последний посвященный был особенно красив. Акте уже приоткрыла губы, чтобы выпустить струю огненного дыхания ему за ухо, но передумала и дохнула прямо в лицо. Юноша упал на пол, мечась и крича. Огненная метка целой надписью прочертила ему щеку и часть гладкого лба. Красивым он уже не будет. Клеймо не срезать вместе с кожей, не снять, не смыть. Пусть бывший красавчик носит его, как неотъемлемую часть собственного лица. Зачем людям иметь красоту, если у ее ангелов красивый вид отняли?

      Другим посвященным тоже было больно. Ее огонь прожигал не только плоть, но и сознание, заставляя мучаться душевно, а не только физически. Зато эти люди будут верны. Все они приняли пытку посвящения, как должное. Какое-то время Акте все еще сидела на своем импровизированном троне, расправив крылья. А потом ринулась в полет. Она уходила и снова приходила сюда, когда хотела. Это общество целиком принадлежало ей.

      Символы зла

      Домиций спал, и ему снилось, как тонкие ангельские пальцы прочерчивают огненные линии на его груди. Боли не было, потому что во сне когтями его кожу вскрывал не монстр с арены, а настоящий ангел с прекрасным лицом и белоснежными крыльями. У него было лицо и тело Акте. Она не произносила ни слова, молча, чертя какие-то символы на его груди. Ее когти скользнули под кожу, оставляя глубокие шрамы, и опалили огнем. Странно, что вместо ногтей у нее изящные золотые коготки, а пальцы такие длинные и тонкие, что напоминают нити паутинки. Наверное, такими и должны быть пальцы ангела.

      Ангел! Слово само возникло в голове. И вместе с ним возник болезненный вопрос: а что такое ангел? Существо с крыльями? Не только. В слове был заложен какой-то сокрушительный смысл, от которого привычный мир рушился.

      Во сне он видел какие-то руины и огненную лаву, подобную вулканической. А потом он видел, как Акте отошла к стене и начертила его кровью какой-то замысловатый символ. Стена под ним завибрировала. Нет, вибрировала не стена, сами линии, из которых состоял символ, двигались, как органы живого существа и сияли загадочным светом.

      – Знак подчинения людей нам! – подчеркнуло твердым голосом крылатое создание.

      Когда Домиций проснулся, в его глазах все еще стояло кровавое марево. Голова раскалывалась от эха неземных голосов. Он сонно потирал глаза, когда заметил необычного гостя, спокойно сидевшего в резком кресле. В его темных волосах сиял венец – символ власти.

      – Ты спишь так, будто опустошил разом все бочонки с вином в моих погребах, – лениво заметил он. – Уже давно стоило проснуться и разъяснить, что ты хотел показать мне своим безрассудным поступком на играх.

      Домиций чуть было не спросил: а где Акте? Ее образ во сне был таким четким, что казалось, она �