Руководство по социальной медицине и психологии. Часть шестая. Приложение. Евгений Черносвитов

употребление наркотизирующих средств растительного характера как ритуал являлось исторической многовековой традицией (Узбекистан, Азербайджан, Молдавия, Казахстан, Таджикистан). Тем не менее, наркомании как «социальной болезни» в СССР не было. Так, в московской клинической психиатрической больнице №15 единственное наркологическое отделение, открытое в восьмидесятых годах, пустовало. Что же касается такой распространенной в СССР социальной болезни, как алкоголизм, то в настоящее время судить о количестве подверженных ей граждан не представляется возможным. Дело в том, что появились такие формы алкоголизма, которые клинически не диагностируются: пивной алкоголизм и алкоголизм, вызванный систематическим употреблением «баночных» или «энергизирующих» напитков типа «отвертка», «джин-тоник» и других, содержащих не только алкоголь, но и «мягкие» наркотики или психоаналептики. При этих формах алкоголизма происходит «ползучая» деградация личности, охватывающая прежде всего моральные и волевые качества. Но самое главное, клинически не диагностируемые формы «пивного» алкоголизма вызывают мутационные процессы в генофонде. Отсюда мертворожденные и нежизнеспособно рожденные дети и бесплодные браки.

      Безусловно, к мутационным социальным стигмам нужно отнести и так же не характерные для нашей многонациональной страны серийные убийства, одну из форм так называемых немотивированных преступлений (здесь же, например, бегство из воинских частей солдат, убивающих товарищей, принявшее за последние десять лет эпидемический характер, и уход из семьи в бомжи в любом возрасте, импульсивные самоубийства и членовредительства).

      В клинической медицине нет диагноза «мутант». Врачи не берут на себя ответственность говорить о негативных социальных явлениях как образе жизни мутантов, для которых девиантные и делинквентные (от лат. delinquens – совершающий проступок – Ред.) формы поведения являются клинической нормой, ибо вырождение ни в каком смысле не есть болезнь. Это современные социопаты – «фрики», как наиболее типичные. Врач не может поставить диагноз обществу, точно также как не может лечить общество («шоковая терапия» по отношению к обществу – изуверское понятие).

      Социальный врач и психолог, как социологи, вооруженные знаниями и методами курации общественного человека (превращающегося сначала в человека толпы, в том числе, криминальной толпы, а потом – в вирулентного мутанта, способного вызвать психическую эпидемию в массах), оказываются по сути дела врачевателями человеческого общества. Но это возможно de jure, если в обществе социальная медицина и психология функционируют как институт.

      Институализация социальной медицины и психологии в России – чрезвычайно актуальная задача.

      Возьмем в качестве примера проблему «сексуальных меньшинств», не перестающую быть de facto актуальной в любом, самом стабильном демократическом