Стрекозка встает на крыло. Елена Гостева

это… Тараторка эта старая, может, и с добром ко мне, только криком своим весь люд базарный собрала, я чувствовал себя ослом, выставленным на продажу. …Будь добр, не рассказывай в полку никому, а то будут насмешничать.

      – Хорошо, не буду… Любопытно, приведёт цыган коня иль нет? И если приведёт, то не ворованного ли?

      – Нет, если пообещал, красть не будет…

      Глава 6

      Через пару дней к Телятьеву подошёл Брюховецкий и предложил:

      – Поручик, Вы ещё коня не приобрели? Я наутро на мызу к помещице Старжинской еду, она табун лошадей продать собралась, поедемте со мной, авось, там приглядите.

      Поехали, взяв троих солдат. В дороге ротмистр жаловался, что обязанности ремонтёра слишком маетны и неблагодарны. Всякий раз, закупая лошадей для полка, приходится ещё и собственные деньги вкладывать. В распоряжении сказано, что солдатская лошадь должна стоить 150–180 рублей, сию сумму казначейство и выдаёт. С казёнными заводами недоразумений не бывает, а с частными владельцами, попробуй-ка, договорись! Как упрётся хозяин, что дешевле, чем по 250 рублей не продаст ни одной головы, что делать? Берёшь, приплачиваешь свои деньги, после, конечно, пишешь рапорт, что потрачено больше. А казначеи ещё неизвестно, возместят ли убыток, да и когда, сколько тянуть будут?

      – А отчего нельзя всех лошадей с казённых заводов брать? Не хватает?

      – То-то и оно, что не хватает… Вот выдано мне десять тысяч, а сколько приобресть смогу?.. Хорошо бы полсотни купить. Ну да ладно, что печаловаться раньше времени. Зато, говорят, у Старжинской две прелестнейшие дочери! Надеюсь, общение с ними искупит наши неудобства. Только, чур, поручик, здесь мне дорогу не переходить! Сначала я выберу предмет обожания, а Вы уж ухаживайте за сестрицей!

      – Хорошо, договоримся! – улыбнулся Телятьев.

      Что ж, Брюховецкого Господь не обидел, с его внешностью можно рассчитывать на успех у дам. Вышел ростом и лицом, разве что излишне смугл для русского человека. Товарищи его в шутку цыганом именуют, а он объясняет, что у него один дед казак, другой – серб, фамилия досталась от казака, обличье – от серба.

      Мадам, ах, пардон, пани Старжинская оказалось дамой среднего роста за сорок обычной для сего возраста комплекции, как принято говорить: весьма приятной полноты. Лицо сохранило следы былой красоты, и она тщательно сберегала её остатки: волосы, чернота которых казалась неестественно-ровной (похоже, крашеные), взбиты и уложены пышными буклями, нос напудрен, щёки подрумянены, брови подрисованы. Впрочем, вся подрисовка, беленье и подрумяненье были исполнены с чувством меры и не превращали лицо пани, не изрытое пока морщинами, в карнавальную маску, как иной раз бывает с рьяно молодящимися старухами. Если пани уже поздно называть красавицей, то элегантной дамой с хорошим вкусом она, несомненно, оставалась. Старжинская встретила гостей очень любезно, а когда услыхала, что офицеры приехали с деньгами, чтоб приобрести лошадей, лицо её совсем приторно-медовым стало.

      – Я рада, господа, очень рада принимать столь дорогих гостей, вы нас осчастливили своим визитом, это – большая честь