Принцесса Мэриголд. Случайное заклинание. Керолайн Карлсон

заклятия, топая вверх и вниз по лестнице, чтобы держать ритм, – до тех пор, пока Крючкотвор не пригрозил запереть её в подземелье, если она не успокоится. После этого Мэриголд тренировалась снаружи замка, маршируя вокруг рва на безопасном расстоянии от Нечто. Она записала на доске в кабинете несложные расчёты, необходимые для проклятия, а когда Торвилл не разрешил взять его весы, чтобы взвесить порошок из раковин, девочка соорудила собственные весы из чайных блюдец и бечёвки. Они колебались чуть сильнее, чем хотелось бы, но Мэриголд была почти уверена, что работают весы правильно. В понедельник она нашла пустую стеклянную бутылку, которую поставила у кровати; во вторник утром она зевнула в неё, как только проснулась, и сразу закрыла бутылку пробкой, чтобы зевок не улетел. В среду она вытащила из шкафа все старые рабочие платья Розалинды и перебирала их, пока не нашла длинную прядь золотистых волос, зацепившуюся за пуговицу. Во всех королевствах Диссонанса только у Розалинды могли быть настолько длинные и сияющие золотом волосы, так что Мэриголд сняла их с платья, чувствуя себя победительницей.

      – Я почти готова произнести заклинание. Осталось собрать амброзию, – доложила она вечером Крючкотвору, когда они хозяйничали на кухне.

      Графиня из Уитби заказала зелье, чтобы проклясть свою соперницу в Перепелиных Садах неприятным запахом изо рта, а для этого зелья требовалось такое огромное количество измельчённого чеснока, что Торвилл попросил и Крючкотвора, и Мэриголд помочь с приготовлением.

      Крючкотвор поднял взгляд от разделочной доски и изучил Мэриголд с головы до ног.

      – Проклятие пренебрежения действительно очень злое, – сказал он наконец, – но я не думаю, что ты с ним справишься.

      Это было поистине несправедливо. Кроме подготовки всего необходимого Мэриголд продолжала делать упражнения из книги «Зло за двадцать три минуты в день», тренируя хмурое выражение лица с поджатыми губами и по-злодейски изогнутыми бровями, составляя списки всех людей, которые когда-либо вели себя недобро по отношению к ней, и топча муравьёв в крепостном саду. Упражнение с муравьями ей совершенно не понравилось, от него разболелся живот, и Мэриголд закончила его уже через пять минут вместо рекомендованных двадцати трёх. А вот хмуриться получалось хорошо, и теперь она хмурилась на Крючкотвора.

      – Я справлюсь, – сказала она ледяным, как ей хотелось верить, тоном. – Вот увидишь.

      Крючкотвор поморщился:

      – Почему ты похожа на жабу, у которой болит зуб?

      – Да что же это такое! – возмутилась Мэриголд и нахмурилась ещё сильнее.

      Торвилл тоже стал хмуриться чаще. По меньшей мере раз в день по крепости разносился пронзительный свист чайника, заставлявший Торвилла бросать все дела и бежать в кабинет, чтобы устроить перебранку со Страданиями. Насколько Мэриголд могла судить по подслушанным разговорам, Страданий было всего двое – Элгин и Вивьен. Однако они приводили Торвилла в большее