Журнал «Парус» №86, 2021 г.. Ирина Калус

а его соперником, иногда даже убийцей. От классической драмы ничего не остаётся, зритель видит лишь режиссёра и его произвольную интерпретацию классического текста, сюжета, действия. При этом ссылаются на своё Я: я так вижу эту драму, я так чувствую, режиссёр – свободная творческая личность, я имею право на своё понимание классики, у меня своя точка (кочка?) зрения. Драматург же задвинут в угол, и у него нет никаких прав. От Чехова, Островского или Гоголя мало что остаётся, и ответить режиссёру они не могут. Я называю это не новым прочтением, а постмодернистским – эгоистическим и самовлюблённым – паразитированием на теле классики. Хочется кричать: уберите с афиши имя Чехова, замените его именем режиссёра. Но ведь тогда никто не пойдёт на спектакль. В таком режиссёрском подходе присутствует жажда популярности ценой скандала, ради которого на это идут бездарные самозваные режиссёры. Невольно вспоминается Пастернак: «Позорно, ничего не знача, / Быть притчей на устах у всех». Идеал же, конечно, в гармоничном сочетании трёх компонентов.

      Анна Сергеевна Платунова, г. Пенза, библиотекарь Пензенской областной библиотеки для детей и юношества:

      – Василий Костерин любит использовать формы японской поэзии для выражения чувств. Признаюсь честно, так как чтение таких стихов требует определённого душевного напряжения (ведь в каждом небольшом стихотворении, состоящем из трёх или пяти строк, спрятан сложный образ и глубокий смысл), я не могу читать их много, но мне всегда казалось, что японская поэзия и не рассчитана на то, чтобы читать её запоем, она, скорее, настраивает на медитацию. Поэтому, открыв стихотворения Василия Костерина, выбрала несколько из них, которые показались созвучными моей душе.

      *

      Творенье Божие так просто

      И так сложно.

      В руке моей – тысячелистник.

      *

      Я отставил клавиатуру

      И пишу пером по бумаге,

      Странная ностальгия.

      *

      Ты удаляешься, уходишь,

      Но мне ты

      Всё ближе, ближе.

      Василий Костерин:

      – Уж что невозможно читать запоем, так это поэзию. Вы правы, Анна Сергеевна. Поэтому раньше, когда не экономили бумагу, каждое стихотворение печатали на отдельной странице, даже если это было трёхстишие. Поэзия просит читателя, чтобы её читали медленно, перечитывали, возвращались к одному и тому же стихотворению. И, конечно, на странице оно должно быть одно, что настраивает читателя на особый лад: перед ним короткое, но вполне завершённое произведение. Хочешь или не хочешь, но запоем его не прочитаешь.

      Юлия Сергеевна Большакова, г. Санкт-Петербург, заведующая сектором Отдела индивидуального обслуживания Санкт-Петербургской государственной специальной центральной библиотеки для слепых и слабовидящих:

      – «Попытки танка» Василия Костерина. Поэт словно говорит с нами, проникает в наши мысли, душу. Читаешь и удивляешься, как верны слова, образы. Как в пять строк вместились такие разные чувства. С его стихами