Влюблённое зеркало. рассказы. Ирина Жадан

и села на своей нижней полке, на место номер один. Из коридора не доносилось ни звука. Немного погодя она надела шапку из диковинного зверя росомахи и отодвинула тяжелую скользящую дверь купе. Вагон тоже был первым после тепловоза. Марина, похлопывая варежками, заглянула в открытое купе проводника. Там было пусто. «Что за «Летучий голландец!», – подумала она.

      Где-то хлопнула дверь. Марина прислушалась. Со стороны тепловоза уже явственно раздались быстрые шаги. Дверь в вагон клацнула, и вошел заспанный рыжий проводник. Увидев Марину, он, не дожидаясь вопроса, раздраженно ответил:

      – Ну заснул он, заснул!

      – Кто? – не поняла Марина.

      Проводник поcмотрел на нее, как на таракана в солонке, и рявкнул:

      – Машинист, кто!

      У Марины внутри похолодело.

      – Где мы находимся? – робко спросила она.

      – До Бологого чуть не доехали, – он уже почти успокоился.

      «Московский милый говорок», – подумала Марина и повернулась, чтобы уйти. Проводник, решив загладить грубость в начале беседы, сказал ей вслед миролюбиво:

      – Заморозил все… Вы не волнуйтесь, скоро поедем.

      Она сказала «угу», зарывшись носом в шарф, и пошла в свое купе.

      Скоро поезд дернулся, как связанная лошадь; примерзшие колеса лязгнули и застучали все быстрее и быстрее. В Бологом под окнами слышны были топот, ругань и крики. Станционное начальство выяснило, что молодой машинист пьян. Срочно искали замену.

      Под утро поезд, дав протяжный гудок, подошел к Петербургу. Медленно вполз на дальний путь и шумно дохнул мехами тормозов.

      Марина не спеша вышла в безветренную зимнюю ночь, прошла всю длинную платформу и направилась к метро.

      В пустой электричке предупредительный голос на каждой остановке сообщал: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

      «…Лесная», – услышала дремлющая с открытыми глазами Марина.

      Была суббота. Одинокие шаги разбудили дежурного на станции; он поднял голову и почти сразу снова уронил ее на руки.

      На улице уже было заметно приближение утра. Навстречу попадались люди; где-то слышались позывные «Маяка». Марина шла в студгородок, в университетскую гостиницу.

      Небо понемногу светлело. В Петербурге Марине думалось стихами.

      «…Идти рассеянно-небрежно

      Среди домов, как башен снежных,

      Туда, где высь алеет нежно

      И отцветают фонари…»

      Устроившись в гостинице, она поехала на кафедру. Слушание ее доклада наметили на конец недели. Завтра намечался совершенно свободный петербургский день.

      С утра Марина отправилась в центр. Как обычно, вышла из метро на площади Восстания, где ее встретил бравый духовой оркестр, и пошла по Невскому, радуясь возвращению в любимый город. Судьба складывалась так, что последние восемь лет ее жизни были связаны с Петербургом.

      «…Венецианские каналы,

      И у дверей – слепые львы.

      В окне на занавеси алой —

      Тень от склоненной головы.

      Высоких окон вид парадный,

      И под окном –