Вервольф. Победа любви. Любовь Лесова

него…

      – Всех уже дома ждут, надо ехать! – поднялся Чупакабра. – А ты, Агнесс, у тетки остановишься?

      Глава 4

      Семен Иванович уже места себе не находил, так волновался за внука. Мобильник Романа был отключен, парня ни у кого из знакомых не было…

      – Ты где был? – напустился на улыбающегося молодого человека, который предусмотрительно спрыгнул с заднего сиденья мотоцикла на соседней улице. – А впрочем, и так понятно: на брюках бензиновые пятна. Опять на мотоцикле катался! – Роман разочарованно кивнул – от следователя, хоть и на пенсии, ничего нельзя утаить.

      – Завтра – День Победы. Будет митинг. Мы с тобой несем фотографию Николая Больцова. Шествие «Бессмертный полк» называется. Ты где витаешь? Не привезенное ли ожерелье оттопыривает твой карман? Положи на место!

      – Что ты так разволновался? Завтра в школу не идти…

      – Роман, ты не понимаешь! Завтра мероприятие в десять. Полдевятого мы должны там быть в месте общего сбора, а потом в колонне пойдем по улицам села в парк Победы. У тебя костюм приготовлен, ботинки начищены? И вообще, ты продумал, что будешь рассказывать о нашем солдате сельчанам?

      Роману нечего было сказать.

      – Общение с этими байкерами или рокерами, или как там их, – распалялся дед, – до добра не доведет. Еще неизвестно, что у них за идеи. Твой прадед погиб, воюя с фашистами, а на куртках и мотоциклах намалевана свастика!

      – У наших нет! Но…, дед, свастика – это ведь древнее изображение солнца.

      – Не надо русским людям такого изображения. У нас это однозначно ассоциируется с конкретным злом – фашизмом! И мой внук…

      – Дед, кончай меня лечить! Все понял, осознал, исправлюсь.

      – Рома, перестань паясничать! Поешь на кухне, приготовь все на завтра и ложись.

      Семен Иванович забрал у него пакетик с ожерельем и ушел к себе в спальню.

      Когда Больцов уже крепко спал, раздался звонок мобильника. Он потянулся за светящимся дребезжащим беспокойством с намерением отключить его и боковым зрением заметил тень, промелькнувшую в сумраке коридора. Стало немного не по себе. Звонила Любовь Бови, давняя приятельница – писательница, любитель загадочных историй. Она, вернувшись из Америки после неудачного замужества, настаивала, чтобы все ее звали по имени без отчества. Энергичная молодящаяся особа на этот раз была, казалось, в замешательстве.

      – К-ко мне т-тут байкерша приезжала, утверждает, что она моя родственница. Семен Иваныч, прости, что беспокою…

      – Любовь, добрый вечер! Успокойтесь! Где сейчас эта родственница?

      – Я, я, наверное, совершила ужасный поступок, но я пообщалась с ней у калитки, дала свой номер телефона и посоветовала ехать в гостиницу «Купава» … Теперь переживаю…

      – Все правильно, кто же впускает в дом незнакомого человека на ночь глядя?! Заранее она ничего не сообщала? Родственница ли?

      – Ничего никто не сообщал. Родственников по отцу я не знаю, возможно, что и правда. Ей где-то шестнадцать-семнадцать…

      – Паспорт