Его звали Бурый. Александр Григорьев

в даль. Бурому было очень тяжело. В детстве ему казалось, что все вырастут честными и хорошими людьми. Потому что в их детстве плохих просто не было. Плохие были где -то там, в кино, за границей, ну или в другом дворе. Но не у них. Тогда он считал, что никто не сможет свернуть с правильного пути. Он во всех верил, как в себя.

      – Как же ты пошёл по другой дороге? -спросил Бурый.

      – Да брось ты! Все воруют. Думаешь, твоё начальство не ворует? Сам подумай, откуда машины? Откуда деньги на отдых? Открой глаза, – эмоционально произнёс Седой.

      – Это на их совести, а если они попадутся это не сойдёт им с рук, -твёрдым и уверенным голосом произнёс Бурый.

      – Ты значит честный. Как был ребёнком так им и остался, -произнёс Седой и со злостью посмотрел на Бурого.

      Бурый ощутил себя так, словно его в дерьмо окунули. Если честно, то он был в полной растерянности. Он знал, что сейчас Седому грозит срок. Но поступить иначе он не мог. Хотя хотелось каким -то образом избежать этого.

      – Руки, -сказал Бурый и приготовил наручники.

      Седой ещё раз посмотрел на Бурого, ухмыльнулся и бросился бежать в другую сторону. Но его побег не увенчался успехом. С той стороны подходили Лёха и Стас. Они быстро скрутили Седого. И на душе у Бурого сразу отлегло, получилось так, словно это не он задержал Седого. Но при этом в памяти ещё надолго остались глаза друга детства. Это не двоякость мышления, Бурому казалось, что с одной стороны он предаёт своё детство, а с другой стороны предаёт свои честные принципы.

      Не смотря на то, что всё закончилось, совесть не давала покоя. Бурый не мог себе объяснить того, почему его мучает совесть. Воровал Седой и это воровство было на его совести. Но совесть мучила Бурого. Ему было жутко неудобно, за совершенное Седым. Хотелось забыть, хотелось исчезнуть. Но к сожалению поменять действительность было невозможно.

      Бурому каждый раз приходилось сталкиваться с противоречивостью ситуаций. Когда он всё делал правильно, но при этом словно что -то нарушал. Ему приходилось каждый раз переступать через себя, каждый раз что -то в себе ломать.

      Каждая смена – это преодоление, и преодоление прежде всего себя, своего характера, своих взглядов и убеждений. А это сильно выбивало из равновесия. Только мысли о Любе приводили к душевному покою. Находясь мысленно с ней наедине, он словно переносился в другой счастливый мир, где всё было правильно и его совесть никак не страдала.