Без+Дна. Белый Кит

хочется это делать и просто хочется все это забыть и не вспоминать никогда, так хочется испариться каплей и сделать вид, что тебя вроде как нет. И чтобы никто потом не капал на мозги и не названивал.

      Но рано или поздно придется звонить самой или взять трубку.

      – Я заболела и пока я не могу работать.

      – Что случилось?

      Маша подбирает слова.

      – У меня вирус, температура и нельзя выходить из дома. И выгляжу я ужасно…

      – Хорошо, выздоравливайте, только позвоните, как выздоровеете, мы будем очень ждать.

      Маша смотрит в окно, думая, что прошло все неплохо, не так плохо, как она ожидала, и теперь завтра можно спокойно идти на собеседование в школу, на реальную роль учительницы. Надо придумать, что говорить, а одеться можно, как и тогда на вечеринке, в брючный костюм.

      – Здравствуйте! Рад вас видеть, сегодня не так часто приходится встречаться с новыми учителями, – говорит высокий, лысоватый мужчина в возрасте. На нем недорогой костюм в полоску, часы Касио и помятая, пожелтевшая белая рубашка. Он сидит в офисном кресле управленца среднего звена с высокой спинкой и подлокотниками, как его ни крути, достойное кресло для директора школы.

      – Здравствуйте, ну я еще не совсем учитель, буду им только через полгода, – признается Маша, наиграно смущаясь и чуть демонстрируя восторг от встречи. Ох уж эти годы – тренировки обольщения…

      – Но желания в вас, я смотрю, много, вы обзвонились нам за последние два дня, вы, видимо, очень хотите здесь работать?

      – Когда что-то приходит в мою голову, и мне кажется, эта идея может помочь мне или кому-то еще, то я вся загораюсь и рвусь ее исполнить, – смотря в его скучающие глаза, упоительным нежным взглядом прикрывая обман, широко двигая губами, медленно и четко томно произнося каждое слово. – Честно говоря, я стараюсь помогать людям.

      «Да ладно», – подумал я и мужчина про себя. Он откидывается в кресле назад, принимая положение полулежа и важно смотрит на нее, продолжая думать о том, как же широко открывается ее рот, развивая через секунду про себя общую мысль: «Эх, хороша чертовка». Маша смотрит на мужчину она улыбается ему хоть он и смешон. Его живот вываливается из-под рубашки на штаны, а сама рубашка желтоватая, выправилась и торчит, штаны, задравшись, врезались ему в пах, ширинка до конца не закрыта, видимо не сходится или от давления жира чуть разошлась. И при этом всем он делает такой важный вид, как у главного в стойбище страуса. А сам он при этом весь такой мягкий, пухлый и рыхлый, а еще и сильно вспотел, и видно круги пота там, подмышкой. Вот теперь уже точно он стал как влажное-влажное, теряющее форму желе.

      – Хорошо, как вы уже знаете, меня зовут Герман Петрович, расскажите, где вы учились, где работали? – уже мысленно на ней, говорит Герман, про себя уже разрешив самому себе, как минимум, взять ее на работу.

      – Я учусь в педагогическом на кафедре русского языка и литературы, учусь неплохо, проходила практику в школе, проработала там два месяца, после продолжила учиться и прервала практику. Сейчас уже несколько лет я веду частные занятия и помогаю