Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах. Евгений Барабанов

общественно-политический и национальный. Утопизм вовсе не равнозначен пустой мечтательности или фантазированию о несбыточном: утопии не только могут быть осуществлены, но и не раз уже осуществлялись в истории. Столь же ошибочно противопоставление утопизма научности и науке. Технократическая утопия, замещающая сегодня веру в социализм, при всей своей научности не менее утопична чем «Государство» Платона или «Город Солнца» Кампанеллы, так как утопизм определяется не степенью научности своих идей, но теми метафизическими предпосылками, приняв которые, сознание роковым образом оказывается вовлеченным в процесс созидания проектов вечно распадающегося здания человеческого счастья.

      Оставляя в стороне анализ природы утопического сознания, необходимо еще раз оговорить его основную метафизическую направленность, – принципиальный имманентизм. Пафос утопизма есть пафос имманентности, посюсторонности, пафос отказа от трансцендентности Абсолютного Бытия. Но отказ от запредельности Абсолютного Бытия не означает отказа от присущих сознанию категорий абсолютности – происходит лишь перенесение их на бытие относительное, приписывание ему характера абсолютности. Абсолютизация относительного, извращающая иерархическую структуру бытия и подменяющая высшие ценности ценностями низшего порядка, неминуемо приводит к трагическому обвалу: абсолютизация человека оборачивается идеей казарменного государства или всеобщим каннибализмом, абсолютизация экономики – духовным рабством, абсолютизация нации – национальным вырождением и т. д.¹⁸

      Осознание скрытых опасностей утопизма должно стать основой не только для понимания процессов произошедших в России за последние пятьдесят лет, но и для решения всех тех проблем, перед которыми стоим мы сегодня. Любой вопрос, будь то вопрос о свободе политических и общественных движений или вопрос об экономической реформе, может найти истинное решение только на основе тех абсолютных предпосылок, утрата которых привела к искажению или смерти все относительные формы. Лишь с этих позиций возможно преодоление утопизма в различных его вариантах: утопизма историософского, национального или социально-политического.

      Необходимо окончательно осознать, что ни абстрактные категории, ни общество, ни нация, ни народ не представляют собой тех высших ценностей, ради которых можно пожертвовать человеческой личностью. В противном случае весь пафос свободы и демократии не имеет ни малейшего смысла. Если в человеке нет абсолютной ценности, если он – лишь средство для будущего, то деспотизм непреодолим. Но увидеть и признать в человеке безотносительную ценность можно только с позиции иного миросозерцания, нежели миросозерцания марксистского или атеистического. Выработка и обоснование этого нового мировоззрения и является сейчас первоочередной задачей русской интеллигенции.

      Сейчас нужны не политические программы, не отвлеченные идеологии, не