По следам «невидимки». Рассказы об уголовном розыске. Исаак Бацер

16. В ней его особое внимание привлекли такие слова, которые он даже выписал: «Всякое преступление, кем бы оно совершено ни было… всегда может быть раскрыто, ибо нет преступника, который бы не оставил след после преступления, совершенного им».

      «Но я же не оставил следа», – пытался он уверить себя. И все-таки не вполне доверял этим своим выводам. Где-то в глубине сознания понимал, что само понятие «след» у него одно, а у людей, профессия которых и состоит в том, чтобы раскрывать преступления, – совсем иное. К тому же не было уверенности, что все его действия уже после того, что произошло, остались незамеченными. Откуда он мог знать, что никто его не видел, что никто ничего не слышал.

      Когда одолевали эти мысли, он не находил себе места, но потом вновь обретал уверенность, свойственную его характеру, встречался с новыми знакомыми, бражничал, усыпляя свою совесть.

      ПЕРЕД ФИНАЛОМ

      Как всегда бывает в таких случаях, телефонный звонок оказался неожиданным. Еще накануне Ковалев справлялся на заочном отделении университета о том, не получили ли они каких-нибудь сообщений от Грощенко. Ответили, что нет. А вот теперь звонили, что от Грощенко пришла контрольная работа по химии, которую он должен был сдать еще в прошлый приезд.

      – Дал все же знать о себе, – сказал Ковалев Аристову. – Я мигом.

      – Давай! Чувствую, к финалу дело идет.

      Но даже у Ковалева, когда он ехал на дежурной машине в университет, появилось что-то похожее на сомнение. Не в такой степени, как у Стрелкова, но все же… Убил человека, зверским, почти невероятным способом, а сам спокойно зубрит химические формулы. «Ладно, надо размотать клубок до конца».

      Методист по заочному обучению Анна Сергеевна Каратаева сказала:

      – Я специально не передала ее на рецензию, чтобы сначала показать вам.

      – Из меня рецензент липовый. Я по химии тройки имел.

      Методист перелистала исписанные крупным почерком листы, заглянула в конец, еще раз перелистала.

      – Обратного адреса нет, – обескураженно сказала она. – Позвольте: кажется, было сопроводительное письмо. Да, вот оно. – Бегло пробежала письмо. – И здесь нет.

      – А конверт, конверт где? На нем-то если не обратный адрес, то почтовый штемпель должен быть. – Ковалев говорил это, а сам буквально чувствовал комок в горле. Неужели опять неудача?..

      – Конверт уничтожили. Их всегда выбрасывают, обратный адрес в случае изменения заочники обычно сообщают в сопроводительном письме.

      Можно понять Ковалева. Он в полной мере осознал свою ошибку: надо было предупредить, чтобы письмо от Грощенко оставили в первозданном виде, даже не вскрывали. Эх, ну как же он так…

      Вдруг его осенило.

      – Скажите, – спросил Ковалев, – вы лично держали этот конверт в руках?

      – Да, конечно, я даже мысленно вижу его: нестандартный, склеенный из желтоватой оберточной бумаги.

      – Хорошо. Это, конечно, почти невозможно, но все-таки