Наследие Рэйны. Дорога за грань. Даниил Рубинчик

год прожитый вновь не начнется», – говорил отец, когда учил их с Винде не жалеть о прошлом и смотреть вперед. Брат не пропадет, она была уверена в этом, хоть он и долго не отпускал ее с Йорэном, но в конце концов сдался. А лавка, что ж… Если это больше не лавка семьи Таари, пусть будет лавка Винде, может, еще и лучше прежней. Его дело – создавать и дарить красоту людям. А ее дело? «Если уж я стрела и не могу выбирать, куда лететь, значит, буду держаться в воздухе сколько получится», – решила Айнери.

      Йорэн тем временем прошел немного вперед и обнаружился у прилавка с изделиями из кожи: он дружески беседовал с еще одним сехавийским торговцем. Они побродили еще, поглазев на одежду, оружие, посуду, и наконец Айнери это наскучило. Началась вторая дневная доля, и они двинулись назад в сторону жилых домов, но немного другим путем. Проходя мимо парка, Айнери увидела детскую карусель: колесо, горизонтально закрепленное высоко на столбе, и несколько свисающих с него веревок.

      – Ты смотри, еще цела пока! – воскликнул Йорэн. – Я в детстве на ней катался. Зная местных детишек, думал, быстро сломают, но, видать, добротно сделана. Хочешь прокатиться, пока подростки не набежали? В Виарене, насколько помню, таких нет.

      – Давай! – неожиданно для самой себя согласилась Айнери.

      Она ухватилась за петельку на конце одной из веревок, разбежалась и подпрыгнула, ненадолго взмыв в воздух. Опустилась, оттолкнулась и взлетела вновь.

      Это наполнило ее детским восторгом. Опять нахлынули воспоминания: Винде как-то смастерил для нее качели на дереве рядом с домом, ей нравилось кататься на них вечерами. Это было так давно, даже словно и не с ней вовсе. А теперь можно хоть на миг ощутить себя прежней. Йорэн, весело смеясь, наблюдал за ней, а потом и сам ухватился за одну из веревок и полетел следом. Дан с радостным лаем носился за ними кругами. Так они крутились, пока не устали, и девушка спрыгнула, ощущая радость и легкое головокружение. И тут же оказалась в его объятиях.

      – Айнери, – Йорэн смотрел на нее с какой-то особенной нежностью. – Я хочу, чтобы ты приняла это.

      Он протянул ей плетеный кожаный браслет сочного зеленого цвета. Украшение как раз в ее вкусе: удобно сидит, без всяких болтающихся подвесок, не слишком броское, но в то же время такое, что и не заметить трудно, да еще и подходит по цвету к изумрудам в ее сережках. Он знал, как ей угодить. Видимо, успел купить у того торговца, пока она перебирала украшения через прилавок от него. Она уже взяла браслет, но слова благодарности застыли на языке; она сообразила одновременно с тем, как он заговорил:

      – Это означает…

      – Я знаю. Для сехавийцев это что-то вроде помолвки. Не обещание жениться, но знак того, что ты всерьез думаешь об этом. Но мы ведь пока еще в Арденне.

      – Моя мать сехавийка. Я хочу, чтобы она поняла сразу, что ты не случайная подружка. Ты очень дорога мне, Айнери.

      Он поцеловал ее – жадно, страстно, как в самый первый раз, и она ощущала то же.