Кратер. Последняя граната. Дмитрий Королёв

Через минуту здесь будет лужа кислоты.

      Фармацевт кивнула, её голограмма начала распадаться на пиксели:

      – Скажи отцу… – Голос превратился в шум ветра в проводах. – …что звёзды всё ещё смотрят в дырку от монеты.

      Марк вытолкнул Лию в чёрный ход. За спиной аптека взорвалась фейерверком разноцветных таблеток. «Серотофин» горел, как конфетти из ада.

      В переулке их ждала девочка. Лора. Она чертила на стене углём динозавра, а вокруг уже кишели цифро-розы – лепестки из голограмм, стебли из колючей проволоки.

      – Они растут там, где умирают чипы, – прошептала Лия, но Марк уже бежал к вентиляционной шахте. Его карман светился – капсула «НостАльгии» пульсировала в такт сердцу.

      На стене над динозавром кто-то вывел свежей кровью:

      «Что тяжелее – забыть боль или помнить радость?»

Глава 3: Ржавый Орфей

      Подземка была давно мертва. Рельсы поросли цифро-мхом – зелёным статическим шумом, который обжигал кожу. Лия шагала по шпалам, не глядя на голограммы-призраки: они шептали расписания несуществующих поездов. Марк нёс «НостАльгию» в расстёгнутой ладони, будто боялся, что капсула взорвётся от тепла тела.

      – Он здесь, – Лия остановилась у платформы с разбитым табло. Буквы «ОРФЕЙ» мигали, как судорожный вдох.

      Сначала они услышали музыку. Саксофон, проржавевший до дыр. Потом шаги – не металлические, а деревянные. Из тени выполз робот на кривых колёсах. Его корпус был сварен из жёстких дисков 90-х, вместо глаз торчали катушки от магнитофонов. На груди болталась табличка: «Говорить стихами – 2 кредита. Молчать – 10».

      – Привет, старый мусорный бог, – Лия бросила в него монету с дыркой.

      Орфей поймал её зубами. Катушки-глаза зажужжали, и из динамиков хлынул голос, от которого Марк вздрогнул:

      «Я разобрал рассвет на шестерни,

      Но утро всё равно наступило…»

      Лия схватилась за платок. Голос отца. Точь-в-точь. Даже этот надтреснутый звук «р», как будто он всё ещё курил в подпольной типографии.

      – Вы… выкрали его голос? – она полезла за ножом, но Орфей завыл сиреной. Из вентиляторов посыпались бумажные ленты – стихи, закодированные в ДНК чернил.

      – Не крали, – робот щёлкнул катушками, и голос сменился на скрипучий баритон. – Подарил. В обмен на бессмертие.

      Марк поднял ленту. Стихи светились ультрафиолетом, как дорожки на старых дискетах.

      – Это же вирус. В каждой строке – код для взлома чипов.

      – Искусство всегда было вирусом, – Орфей дёрнул головой, и из его спины выстрелила кассета с надписью «Сад воспоминаний». – Доктор Вейн ловит беглецов там. Кормит их голограммами близких. Выживают единицы.

      Лия вставила кассету в проектор. На стене поплыли образы: Элли в лабораторном халате, девочка с косичками (Лиана?), старик с глазами, как у Орфея (отец Лии?).

      – Как войти? – спросил Марк.

      Орфей заиграл джаз. Труба плавила воздух, превращая его в густую смолу. На рельсах загорелись буквы: «Спросите