Любовь, или Не такие, как все (сборник). Андрей Геласимов

в какое отделение его доставили? – спросил Спиридонов.

      – Какое-какое, – огрызнулся Леонтьев. – Оно у нас одно.

      – Вот что, Иван Иванович, – сказал Спиридонов председателю, – я сейчас съезжу в отделение и попытаюсь выяснить, что к чему.

      – Да кого этот шибздик мог изнасиловать? – спросил Маховиков. – Ты же его видел, соплей перешибешь.

      – Вы удивитесь, Иван Иванович, когда узнаете, что среди шибздиков насильников больше всех. Но я разберусь. Если он невиновен…

      – А зачем тебе его спасать? Ты же его закопать хочешь!

      – Кто сказал, что я хочу его спасти? Я хочу разобраться. Поехали, Леонтьев. Приятного аппетита, Иван Иванович.

      Спиридонов встал, промокнул рот салфеткой и пошел к выходу. Леонтьев вопросительно посмотрел на Маховикова. Тот кивнул, и водитель побежал следом за лейтенантом. Иван Иванович остался один на один с сырниками.

      До милиции Леонтьев и пассажир не перемолвились ни словом. Когда «уазик», взвизгнув тормозами, остановился у входа в ОВД, Спиридонов велел подождать его и вышел из машины.

      Отдел внутренних дел располагался в сером трехэтажном здании. Вход с фасада, широкое крыльцо под бетонным навесом, опирающимся на четыре столба из труб большого диаметра, все выкрашено зеленой краской – и столбы, и двери, и перила, и даже железные уголки, предохраняющие от разрушения бетонные ступени крыльца. Этой же краской выкрашены все оконные рамы и отливы. Очевидно, зам по тылу здесь тоже был хозяйственный.

      Спиридонов поднялся на крыльцо и вошел внутрь.

      У стеклянного окна дежурной части толпился народ, служащий и штатский.

      – Товарищи, разрешите пройти, – попросил Спиридонов. – Мне к дежурному.

      – Все к дежурному, не видишь, что ли? – огрызнулся кто-то из штатских.

      – Я из госбезопасности, по срочному делу.

      Народ заозирался. Кое-кто торопливо отошел в сторону, будто заинтересовавшись стендом «Их разыскивает милиция», некоторые утянулись в узкий длинный коридор, кое-как освещенный шестидесятиваттными лампочками. У застекленного окна дежурной части остались только милиционеры.

      – Вы позволите? – спросил Спиридонов, отодвигая от двери в дежурку младшего лейтенанта.

      Сразу за дверью располагался «обезьянник» – узкое неглубокое помещение, оштукатуренное под «шубу», с дверью из толстой арматуры. Там сидел на корточках и держался за голову Миленький.

      – Вам кто разрешил входить? – окликнули Спиридонова.

      За столом у окна сидел майор. Перед ним на стуле сидела девица, которую утром благодаря своевременному сигналу Спиридонова сняли с поезда. У нее были влажные волосы и весьма решительное лицо. Рядом с ней стояли лейтенант с вокзала и еще какая-то пара предпенсионного возраста. Все смотрели на Спиридонова.

      – Сидите-сидите, я вам мешать не буду, – радушно улыбнулся незваный гость. – Я здесь по поводу гражданина Миленького.

      – Он ваш родственник?

      – Родственник?