Закон выживания. Галина Потапова

скрылась за дверью кухни. Лицо её горело от смущения и восторга. Как давно она надевала новое, только что пошитое платье?

      Последующие несколько дней, наполненные заботами, запомнились ярко. Случилось многое: трижды являлся портной, госпожа устроила скромный приём, в саду развелись муравьи. Томазина уставала и едва справлялась. Но теперь она могла платить за свой ночлег. Бастиан долго отказывался принять деньги – флорины отправились в руки его жены. Томазина перестала быть обузой и даже принесла им доход. Выгнать её точно не посмеют.

      Сегодня госпожа проснулась рано. Томазина слышала, как едва различимо скрипят половицы наверху. Служанка расправила передник, взяла кувшин, наполненный водой, и поспешила наверх.

      – Филиппа, – позвала она, остановившись у двери в спальню.

      – О, ты пришла! Входи.

      Томазина проскользнула в комнату и пожелала госпоже доброго утра. Филиппа нежилась в постели, скрываясь в тени балдахина от льющихся из окна лучей солнца. Поставив кувшин на столик, служанка двинулась к окну, чтобы открыть шире ставни.

      – Постой, – попросила Филиппа. – Ты так прекрасна в утреннем солнце. Волосы искрятся золотом! Распусти их, умоляю.

      Томазина замерла, стараясь ничем не показать своего удивления. Обычно подобные слова говорили ей мужчины, и никогда они не были художниками или поэтами, воспевающими красоту лишь за то, что она есть. Девушка покорно развязала ленту. Каштановые кудри водопадом устремились вниз.

      – Окажи мне услугу, – протянула Филиппа, – сходи к портному вместо меня. Там… примерка. Надо выбирать цвет платья, а я так обессилена! Не хочу провести у него весь день. Если ткань и фасон окажется тебе к лицу, то мне и того подавно. Впрочем, я могу и приказать тебе.

      Томазина заулыбалась – что может быть лучше, чем не делать ничего весь день. Выслушав, где расположена лавка портного и пожелания Филиппы, служанка немедля покинула дом.

      Потом были долгие часы, проведённые в окружении мастера, его подмастерьев и множества рулонов ткани. Девушке показывали рисунки платьев и узоров, образцы кружев, рассказывали о жемчугах и камнях для украшения наряда. Томазина глядела на своё отражение в зеркале и удивлялась, как ей к лицу парча и бархат. Цвет ткани она выбрала зелёный – тёмный, с нотой синевы. «Смарагдовый», – повторяла про себя девушка, наслаждаясь звучанием слова.

      Ночь опустилась на Флоренцию. Набежавшие облака поглотили и луну, и звёзды. Вид пустого неба растревожил и без того взволнованную Томазину. Слишком поздно, слишком темно для одинокой девушки. Ноги понесли её быстрее – и вот, наконец, дом. За дверью безопасно. На лестнице сразу появилась Оливия:

      – Отчего она не позволяет жить тебе в особняке? Да ещё и заставляет работать до полуночи! – возмутилась она.

      – Я нерасторопная, – выпалила запыхавшаяся Томазина.

      Она лгала. Прогулки по улицам города нравились ей больше, чем скучные вечера в обществе ставшего назойливым дяди. Завершив дела, девушка тянула время, лишь бы реже сталкиваться Бастианом.

      – Завтра