Последняя роза Дивеллона. Вера Платонова

пушистых снежинок спланировала мне на ладонь.

      Борх усадил меня в коробок, уведомив:

      – Пара дней хода до Излаумора. Надеюсь наш король уже вернулся из похода.

      Аторхи вновь появились словно из ниоткуда. И вновь ночью. К утру мы должны были быть уже в твердыне тиульбов, но я проснулась от того, что лошади, нещадно подстегиваемые Борхом, так понесли повозку, что меня мотало в ней, как горошину в стакане.

      Ни Борх, ни Ворон не надеялись выстоять в этой битве вдвоем против пары десятков желтоглазых чудовищ. Призрачный отблеск спасения грезился лишь в образе наших порядком подуставших лошадок.

      Ворон пришпорил своего вышколенного коня, и стрелой полетел к Излаумору за подмогой. По тому, как Борх чуть сбавил ход, я поняла, что мы выиграли немного времени у пеших аторхов, но повозка вдруг подпрыгнула на месте, проехала немного вперед и встала, завалившись набок.

      – Колесо! – выкрикнул Борх. – Нужно выбираться.

      Я сгребла ларец со снадобьями и попыталась открыть дверцу. То же самое снаружи пытался сделать Борх. Но злополучный курятник не открывался даже на треть.

      Килиан, хоть и был крепкого сложения, но все же мощи имел меньше, чем силач Десволин, который один мог ворочать этот коробок, прилагая лишь небольшое усилие. Кое-как, все же, он приподнял край повозки, дав мне пару мгновений на то, чтобы выбраться из нее.

      Одна лошадь вырвалась из упряжи и убежала.

      Вторую Борх сам ловко распряг и почти забросил меня на нее.

      – Она вынесет двоих? – испуганно спросила я, понимая, что эта лошадка была из простых полевых работяг, что мы взяли на постоялом дворе.

      Борх, ничего не говоря в ответ молча сунул мне в руки поводья и хлопнул лошадь по боку.

      – Ну! – прикрикнул он животному. – Не сходи с дороги!

      Это предназначалось уже мне.

      И лошадь помчалась. Руки онемели от холода, платье в тот же миг промерзло до нитки, я даже не могла повернуться и увидеть, что там с Килианом. Просто мчалась куда-то вперед, в снег и стужу.

      В какой-то миг мне показалось, что даже слезы на щеках замерзли и превратились в застывшие льдинки.

      Лошадь несла меня вперед неизвестно сколько времени, пока уши не стали различать топот и людские возгласы.

      Мою спасительницу поймали под уздцы, останавливая, а затем чьи-то руки аккуратно стащили меня с седла и понесли. Сознание мое закрутилось и полетело в бездну.

      Очнулась я, лежа в теплой постели, от страшной боли, что пронзала кисти рук и стопы.

      – Она не могла разжать поводья, – говорил мужской голос. – Надеюсь, руки и ноги останутся при ней?

      – Должно быть так, ваше величество. В любом случае, на способности к деторождению это не должно сказаться, – отвечал ему второй, более низкий.

      Я приоткрыла веки. Рядом с постелью, подперев кулаком подбородок, сидел мужчина в кольчуге, надетой поверх белой покрытой бурыми пятнами рубахи. Серо-зеленые глаза пристально изучали меня.

      – Ну, здравствуй, невестушка, – сказал он, завидев, что я прихожу в себя.