Искры стали. Танец среди руин. Андрей Геннадьевич Погудин

потухшим взглядом в юношу спортивного телосложения с горящими глазами. У меня прорисовались квадратики пресса, грудь обрела рубленный рельеф, а плечи раздались вширь. Даже моя танцующая походка превратилась из болезненного дерганья в плавные движения. Да, болезнь еще дремала внутри меня, но теперь она подвинулась, уступив место в первом ряду вспыхнувшей надежде.

      За всеми этими треволнениями я совершенно позабыл, что не ел уже 134 года, а желудок давно напоминал о себе, начав похоже уже переваривать ребра. Рейнар подсказал, где здесь хранятся сублимированные продукты и очищенная фильтрами вода. Я заварил себе гречневую кашу с мясом и вновь включил послание из прошлого.

      – Я сделал всё, что мог, мой дорогой Айвен, – признался отец. – Я очень надеюсь, что ты вылечишь болезнь и найдешь своё место в мире будущего. Передавай там привет Рейнару и при любых условиях оставайся человеком. Я люблю тебя, сынок!

      Экран потух, а я еще долго сидел, ковыряя ложкой в тарелке, и вспоминал отца. Из задумчивости меня вывело изменение цифры в надписи на пульте:

      Питание системы иссякнет через: 3 дня

      – Рейнар, отец сказал, что у тебя всё под контролем и ты расскажешь мне, что сейчас происходит в мире. Как насчет небольшой политинформации?

      – Сэр Айвен, да, именно такое поручение оставил мне ваш отец, но, простите, я перестал следить за ситуацией в окружающем нас мире еще 102 года, 7 месяцев и 15 дней назад.

      – Почему так произошло?

      – Не по моей вине. Сломался спутниковый приемник, а починить удаленно я его не смог, здесь требуется физическое участие, чего я, к сожалению, лишен.

      – Но я-то еще нет! Давай я поднимусь и починю его. Есть какие-то предположения о причине поломки?

      – Да, есть. Согласно поступающим мне до обрыва связи данным, поломка произошла из-за глобальной ядерной войны.

      Глава 2

      Когда по заготовке долго бьют кузнечным молотом, она может треснуть, если качество железа оставляет желать лучшего, или же превратится в крепкий меч, если сталь добрая. На меня за несколько дней свалилось столько потрясений, что я теперь понимал чувства куска металла, если бы они у него были, когда ты оказался между молотом и наковальней. Сломаюсь или выдержу? Пока я больше склонялся к первому варианту.

      До этого моя жизнь текла размеренно, будущее казалось радужным, пока не заболела мать – это было первым серьезным испытанием. Она сгорела за десять лет. Помню, когда у неё появились первые симптомы хореи, люди показывали на неё пальцем. Я начал стыдиться появляться с ней на улице. Мама всё поняла и перестала выходить из дома. Отец нанял несколько сиделок, но сам приезжал редко, так занят был на работе.

      Я стоял потом рядом с ним, прячась от осеннего дождя под краешком его черного зонта, пока гроб с телом опускали в могильную яму. По лицу текли горячие слезы, их разбавляли дождевые капли, а через несколько лет меня настигло проклятие матери – я тоже заболел хореей. Генетическое заболевание, ничего удивительного, говорили