Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями. Джон Диксон Карр

к Китингу. Он пробыл в квартире не больше трех-четырех минут. Потом вышел из дома и с минуту бродил по улице, озираясь по сторонам. В три двадцать он поймал такси и был отвезен сюда, на Кобург-Плейс. По дороге мы попали в пробку и добирались почти час. Китинг пересек Кобург-Плейс, прошел по Бервик-Террас и поднялся в дом. Не очень-то много информации, не правда ли?

      – Да. Во всяком случае, ничего особенно впечатляющего. Полагаешь, он просто решил как-то убить время, а? Н-да. Что ж, посмотрим, что можно сделать для реконструкции преступления. Возможно, сразу не получится объяснить, как убийца провернул этот трюк. Но давайте вспомним лежащего на полу мужчину с револьвером возле левой руки и портсигаром под боком. Давайте представим, где он мог стоять или сидеть, когда в него стреляли; какой из выстрелов был сделан первым и почему и от какого страшного зрелища так исказилось его лицо перед смертью. Кстати, Мастерс, уже известно, кому принадлежат отпечатки пальцев на портсигаре – Китингу или кому-то другому?

      – Нет еще. Когда мы нашли портсигар, Мак-Алистер уже ушел. Но мы отправили эту вещь в Скотленд-Ярд, так что заключение может прийти в любую минуту. Как и отчет о вскрытии, надеюсь.

      Г. М., бормоча что-то под нос, кряхтя и вздыхая, поднялся с дивана и доковылял до центра комнаты. Узор из павлиньих перьев на золотой скатерти таинственно поблескивал в мягком вечернем свете, черные чайные чашки выглядели дорого и роскошно и вместе с креслом из красного дерева казались в обычной мансарде чужеродными и опасными, словно приманка в мышеловке. Г. М. остановился возле стола, таращась на него по-совиному.

      – И все сосуды для питья у царя Соломона были золотые, – внезапно произнес он, – и все сосуды в доме из Ливанского дерева были из чистого золота; из серебра ничего не было, потому что серебро во дни Соломоновы считалось ни за что, ибо у царя был на море Фарсисский корабль с кораблем Хирамовым; в три года раз приходил Фарсисский корабль, привозивший золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов[9].

      Это была одна из тех резких перемен настроения сэра Генри, которые до сих пор заставляли Мастерса вздрагивать. Г. М. закатил глаза и ухмыльнулся:

      – Хо-хо, удивлен, что старик способен цитировать Ветхий Завет? Бог мой, Мастерс, это же такая поэзия! Я тут думаю о настойчиво появляющемся рисунке павлиньих перьев. Дартли ведь застрелили рядом с десятью чашками с узором из павлиньих перьев? И Китинг упал у стола, накрытого скатертью с похожим рисунком. О чем это говорит? Провалиться мне на месте, если я понимаю. Могу поделиться знанием античной мифологии: павлин был любимой птицей Юноны. В Средние века самые торжественные рыцарские обеты приносились в присутствии павлина. Рыцарство… Рыцарство… Чему же тогда я удивляюсь?

      Мастерс с любопытством посмотрел на него:

      – Откуда вам все это известно?

      – Ох, не знаю. Листаю книжки, ну и что-то в голове застревает. Кроме того, я до зубовного скрежета не люблю современные романы, исключая, пожалуй, детективы, так что

9

3 Цар. 10: 21–22.