История Челябинска в свете Новой Хронологии. Дмитрий Трифонов

в 1937 году (ОГАЧО, Ф. И-63. Оп. 1. Д. 1), но это, по сути, ничего не дает для уверенного ответа на данный вопрос.

      Не исключено, что часть архивных материалов Исетской провинции за указанный период может находиться в составе т. н. «портфелей Миллера», который именно в эти годы вёл бурную деятельность по инспекции сибирских архивов, тем более, что описи «портфелей» содержат прямые упоминания об этих документах, если они вообще сохранились к настоящему времени (см. выше). Вместе с тем, ни в одном из научных исследований по истории г. Челябинска я не встречал ссылок на «портфели Миллера», традиционные историки почему-то предпочитают обходить их стороной. Кроме этого, внимательный анализ данной описи показывает, что основной массив документов о деятельности Исетской провинциальной канцелярии относится к периоду 1770 – 1782 гг., 1740 – 1770 гг. представлены в ней фрагментарно. Таким образом, первоначальный отрезок истории г. Челябинска (1736 – 1770 гг.) по каким-то неведомым причинам оказался очень слабо освещен архивными источниками. На вопрос, с чем это связано, мы попробуем ответить несколько позже.

      Обращает на себя внимание одновременное употребление в официальных документах внешне схожих, но всё-таки разных названий для, казалось бы, одного и того же населенного пункта. Причём, вариаций фиксируется даже не две, а как минимум три – город Челяба, город Челябинск, Челябинская крепость (в старообрядческой литературе 19 в. мне попадался вариант – Селябская крепость). Употребление «заменителей» городских топонимов в обыденной речи (в просторечье) традиционно для нашей культуры: Санкт-Петербург – Питер, Екатеринбург – Ёбург, Екат, да, собственно, и тот же Челябинск – Челяба, но, согласимся, что для официальной (правительственной) документации и переписки это, прямо скажем, необычно. Всё-таки, логично предположить, что нормативная база (законы, указы, инструкции и пр.) любого государства должна стремиться к единообразию и точности в определении терминов, названий и пр., во избежание путаницы, двойного толкования, что создаёт почву для злоупотреблений со стороны ответственных должностных лиц, а также влечёт других негативные последствия. В конце концов, это попросту затрудняет процесс административного регулирования для центральных и местных органов власти. Возможно, данный феномен по каким-то причинам характерен именно для г. Челябинска, по крайней мере другие, аналогичные случаи в истории мне неизвестны. В то же время, правовые статусы города и крепости тоже имели существенные отличия, влекущие соответствующие последствия для конкретного населённого пункта: состав и количество населения, степень подчинённости и принадлежность вышестоящим управленческим структурам, порядок формирования органов местного управления, уровень финансирования из казны и пр., и эти факторы, несомненно, должны был отразиться в официальной документации. Характерно то, что после приобретения Челябинском городского статуса