Койонсаари. Анастасия Александровна Калько

Вейдер ловким боевым приемом усадил толстяка на мелководье, подняв густой веер брызг. – Отвали по-доброму!

      Барахтаясь в воде и оскальзываясь в попытках встать (никто не стремился ему помочь), толстяк неожиданно успокоился и почти весело сказал:

      – Ну все, ребята, я разозлился. Не хотите по-доброму, так будете по-плохому от меня весь отпуск по углам прятаться. Вы не знаете еще, с кем связались. С тебя, брателло, первым спросят, – он ткнул пальцем в сторону Вейдера. – Пожалеешь, что мама тебя в детстве так хреново воспитывала, да поздно будет!

      – Иди, штаны мокрые переодень, – ответил Сережа.

      – А то хозяйство застудишь, – добавил Миша.

      Толстяка провожали молчанием. Потом Вейдер крепко выругался. Это было так непохоже на всегда сдержанного и уравновешенного Женю, что Вероника остолбенела.

      – По углам он нас разгонит, – блогер ожесточенно поддал массивным сапогом от костюма Лорда Ситхов мелкие камешки. Они веером брызнули вокруг. – Да я ему башку отшибу, если не отвяжется!

      – Женя, вам придется встать в очередь, – сказала Вероника, – этот придурок достал не только вас.

      – Таку сан хоэру жин ха сукоши ка мима су… Кто муного рает, тот маро кусает, – произнесла Мияко. – Не порчиче себе карму.

      – Да он уже задолбал, – буркнул Вейдер, остывая, – наезды, угрозы… Каждый, у кого глотка луженая или кулаки здоровые, считает себя вправе всех "строить" под свои интересы и уверен, что никто не посмеет ему возразить!

      – Вы сами далеко не хлюпик, – Ника посмотрела на крепкий торс и широкие плечи рослого блогера. – Вон как лихо его окунули.

      – Пусть только еще раз сунется, – пообещал Евгений. – Я его тогда живо успокою!

      Позже в душевой кабине Вероника вспоминала вспышку гнева Евгения и пыталась понять, почему всегда такой ровный и сдержанный Женя вдруг сорвался.

      Вейдеру угрожали слишком часто. Не все были согласны с его посылами – кампания против электросамокатов на тротуарах, протесты против контактных фонтанов где бы то ни было кроме бэби-зоны, борьба с хулиганством, вандализмом, беспардонностью. Те, кто толковал понятие "свободная личность", как "человек, которому на всех наср…, кроме своих желаний", злились на блогера, который, как им казалось, посягал на их свободу. И наряду с миллионной аудиторией и растущим числом подписчиков были у Вейдера и ненавистники, присылающие оскорбления и угрозы – "Повстречаемся на узкой улице, котелок!", "Прилетит тебе еще, бешеная кастрюля!", "Ходи да оглядывайся, сковородка!". Только при Веронике Вейдера дважды пытались убить. Возможно и его терпению есть предел и злопыхания соседа стали той самой последней каплей…

      Ника и сама терпеть не могла, когда кто-то с позиции превосходящей силы пытался установить свои порядки и гордился тем, что кого-то "поучил жизни", кого-то оттеснил в очереди, обхамил, написал жалобу, и никто не посмел сказать слово против: "Все по-моему будет, за кем сила – тот и прав!".

      Кто-то дернул дверь кабинки. Засопел, затоптался на ступеньках. "Терпеть не могу таких –