Искусственные ужасы. Борис Хантаев

его шею ожерельем. Стоило прикоснуться к нему пальцами, и кожа отозвалась пульсирующей болью, как от ожога. Это точно был не сон. К тому же на запотевшем зеркале проступило имя: «Роберт». Стоило Павлу его прочесть, как стекло тут же треснуло, расползаясь паутиной.

      Он с ужасом осознал, какую ошибку совершил, разместив фотографию чернокнижника везде, где только смог. Павел бросился к телефону, пытаясь удалить её отовсюду, но было уже слишком поздно.

      Глава 5

      На улице стояла прекрасная погода, но только не для Богдана. Над его головой уже давно сгустились тучи, а мир перестал играть красками. Его поддерживала только вера в то, что всё закончится, стоит им дорисовать картину. Но что, если он ошибся? Что, если на самом деле нет никакой логики и всё это не имеет смысла? Что, если фильмы ужасов, которыми было так легко увлечься, не что иное, как выдумка сценариста? А в реальности зло играет по правилам, известным только ему самому. А он, Богдан, даже не подумав об этом, втянул другого человека. Девчонку, которая не заслужила этого.

      Он не знал о ней ничего, когда подошёл в парке, кроме её таланта в рисовании. А сегодня брошенная ею фраза про родителей отдавалась сожалением в груди. Нет, Богдан не считал себя плохим человеком, но поступок его был эгоистичным. И он очень хотел как-то исправить ситуацию, но не имел понятия как. Не знал лазейки, благодаря которой можно вывести Аню из этой смертельной игры. А её парень… Напрасно она рассказала ему всё. С другой стороны, могла ли девушка поступить иначе? Он не знал наверняка, но почему-то чувствовал, что нет.

      Прошло меньше получаса с того момента, как Богдан покинул её квартиру. Но с каждой минутой беспокойство нарастало в груди. Не за себя, не за Аню. Он не пытался найти этому объяснение, просто хотел поскорее добраться домой. Прихрамывая, шёл через дворы, пытаясь хоть немного сократить путь, и жалел, что живёт так далеко от ближайшей станции метро. Чёртова нога! Чёртов отец! Богдан злился на себя, что забыл тогда про пиво, а теперь страдал от этого. Он не мог идти быстро, и, когда прибавил шагу, резкая боль прострелила ногу, заставив его вскрикнуть. Богдан остановился, а потом вдруг услышал вой пожарной сирены – такой оглушающий и противный, что он вызывал головную боль. Через какое-то время ужасные звуки стихли, а Богдан продолжил свой путь. Медленно, но упорно. Он даже позабыл о верещавшей на всю округу сирене, пока наконец-то не зашёл в свой двор.

      Сердце пропустило удар.

      Около подъезда стояла пожарная машина. Подойдя туда, где столпился народ, он увидел окно сплошь в копоти. Окно его собственной комнаты, с лопнувшим стеклом, которое выходило во двор, а сейчас утопало во мраке. Наружу всё ещё струился едкий дым, и ветер разносил его по округе.

      Самые страшные мысли полезли в голову, окутали его липкой паутиной, и он мысленно взмолился, чтобы матери в этот момент дома не было. На лбу выступили капельки пота, а страх сковал так, что было трудно пошевелиться. Никогда в жизни он так не просил о чуде. Но что ему ещё оставалось?

      Борясь