Секундант Его Императорского Величества. Владимир Аваков

платьях по моде начала XIX века двигались, разговаривали, проявляли человеческие чувства. По мере погружения в свои обязанности и наблюдения за процессом создания киноленты Олега Петровича всё больше захватывали сцены прошлого, которые воссоздавались в деталях.

      Впервые столкнувшись со съёмочным процессом, он испытал на себе то, что называют «магия кино». Олег Петрович не терял понимания, что киногерои, ведущие беседы в интерьерах светских салонов или танцующие на дворцовых балах, – это талантливые актёры, подобранные, одетые, загримированные под сценарные образы, и произносят они заученные реплики, написанные для роли. Он видел, что красивые картины прошлого – это постановка, результат труда многочисленной съёмочной группы. Но сила художественного изложения истории, убедительность актёрского перевоплощения и реалистичность действия, возникавшие на площадке, в итоге заставили его по-другому посмотреть на события, о которых шёл рассказ. Гребнев сначала задумался, а потом отчётливо осознал, что перед камерой разыгрывалась не придуманная история о мифологизированных личностях, а прожитая жизнь когда-то реальных людей. В какой мере увиденная картинка в целом достоверна и отражает далёкое прошлое, он глубоко не вникал, потому что кино есть кино, а не историческое исследование.

      Именно наблюдая воссозданное давнее прошлое, Гребнев стал мысленно примерять окружавших его людей из сегодняшнего дня к жизни и персонажам, увиденным на съёмочной площадке. В результате у него возникла тайная забава – умозрительно оценивать, насколько человек, если его из повседневной жизни перенести в начало XIX века, оказался бы там к месту и в каком качестве. Объектами для таких шуток в большинстве выступали случайные знакомые и незнакомые, поэтому фантазии Олег Петрович строил на своих мимолётных впечатлениях и наблюдениях. Он от души иронизировал молча и выводами редко с кем делился.

      Как-то Гребнев прочитал, что некоторые люди сами часто представляют себя оказавшимися глубоко в истории и, не стесняясь, рассказывают о личном опыте «путешествия во времени». И речь в данном случае шла не о реконструкторах или сообществах эльфов и орков – мужчинах и женщинах, живущих в воображаемом мире. Например, популярный телеведущий и журналист может рассказать, что представлял себя в обществе XIX века. Гребнев подумал, что тот на старости лет скорее страдает от недостатка чиновничьего внимания, раз намекает, что как аристократ духа был бы близок к императору. «Обращаясь к прошлому, люди определяют своё место в настоящем», – решил Олег Петрович.

      Гребнев изобразил на лице, что получает удовольствие от вальса и кофе. «Кто у нас сегодня жуёт?» – задался он вопросом и под музыку, которая могла бы в танце кружить гостей бала, стал всматриваться в сидевших в зале людей, на которых и так смотрел, пока ел.

      Первыми, с кого Гребнев начал, стали трое мужчин примерно одного с ним возраста, расположившихся за столиком, как в офисе. Перед ними находились только