Идентариум. Ирина Сергеевна Молчанова

ладонями лицо, как когда-то в детстве от безысходности, когда ничем не могла помочь горячо любимой матери, периодически походившей на обитательницу клиники для душевнобольных. По мере взросления Эрика понимала, что непростая психика позволила её матери создать немало литературных произведений, вполне даже требующихся отдельной категории общества. Высокой ценой. Чрезмерной. И заплатила таковую не только Амели Рихтер-Мезанс, но и её дочь. И если бы не мужчины в жизни Эрики, она бы не смогла прочувствовать саму себя. Но это был её рецепт исцеления. И его не следовало вручать другой женщине, быть может не знавшей, что такое быть на грани.

      Глава 63

      Нетерпение терзало мужчину, ожидавшего наступления вечера, что позволило бы ему остаться наедине с инновационными мыслями. Не своими, что совершенно не оскорбляло. Напротив, чужие гениальные суждения обладали большей безопасностью. И это также не играло существенной роли. Филипп спешил проникнуть в когнитивное пространство Вальдемара Сатова. Устроившись в постели, он распахнул ежедневник, ища заложенную страницу.

      «Всю свою жизнь я встречал, пусть и редко, людей, будто отличавшихся от большинства. В них присутствовало что-то отстранённое, неземное, и даже если они вели аморальный образ жизни, в них сохранялась частичка чистоты. Такого абсурда я не мог испытывать. Но именно это ощущение настигало меня при встрече с такими личностями. Я перестал осуждать тех, кто совершал ошибки, если в их облике видел отличительную черту. Я не понимал, с чем имею дело, но настроился выяснить, что же придавало выделяемым мною персонам особенность. И я узнал ответ.

      В этих людях имелся ангельский ген. Такого не могло быть. Обычные люди, пусть даже талантливые, красивые и умные, но точно не ангелы. И я продолжал изучать этот странный ген. Как оказалось, он отличался от основных генов, участвующих в придании человеку его облика, характера, ума и прочих особенностей. Этот ген имел уникальную структуру и каким-то невероятным образом встраивался в цепочку ДНК. Мне повезло шагнуть дальше, и отыскав носителя такого гена, с ещё живыми родителями, я сумел убедить тех пройти секвенирование генома. Ни у матери, ни у отца этого гена или какого-либо схожего с ним, не оказалось.

      Знал бы кто, какие средства я выложил за проверку собственных предположений, он бы пришёл в исступление. Но я потратил слишком мало, ведь поздно начал изучать самую суть того, что отвечает на вопрос о смысле и причине рождения человека. Я не доплатил своим временем. Начни бы я по молодости лет вкладывать свой капитал в изучение невидимой глазу тайны, возможно, привёл бы человечество к пересмотру мнимых истин.

      Но я всё-таки успел приблизиться к первостепенному открытию века. А следовало идти дальше. Я продолжил искать источник этого гена. И таковой обнаружился, и им выступала душа.

      Сличив генетические паспорта нескольких людей и их кровных близких, я утвердился в гипотезе, что ангельский ген в ДНК встраивала душа во время формирования плода. На этом этапе я зашел в тупик. Точнее, я не мог понять, что происходит, ведь тело представляет собой материю, а душа не обладает таковой или же человек не располагает данными о том, из чего