Пропащие. Леда Высыпкова

пальцами. Номер требовал дьявольской гибкости, но смотрелся так шикарно, что Вёх без сожалений убил на тренировки целую зиму. Глядя на то, как огненные колёса отражаются в восхищённых карих глазах Инкриза, он не смог остановиться и довёл трюк до совершенства.

      Только Змеёныш хотел в последний раз неспешно отработать движения и вышел с готовым балансиром на утоптанную грунтовую площадку перед контейнером, как его взгляд упал в календарь у самого входа. Текущий день в нём обвели карандашом.

      – Не-е-ет! – опустил плечи Вёх.

      О важном, но неприятном легко забываешь. Ведь они не где-то, а в Экзеси, здесь свой распорядок. Почти все преимущества перед постоем в других городках перечёркивала «мусорная повинность».

      Он покопался в кармане и нащупал гладкую овечью бабку. Змеёныш не был игроком, и бабка у него водилась только одна, для жребия. Может, повезёт ещё.

      – Кукурузина! Вакса! – позвал он.

      Долговязый Корн вынырнул из-под притолоки. Увидев на ладони у Вёха косточку, он поджал губы и тряхнул головой.

      – Мы с тобой пойдём. Какой сейчас прок от девчонок? У одной палец сломан, другая норовит в обморок хлопнуться. Побудем мужиками.

      – Точно. А я и не подумал.

      Вёх расстроился, что ему приходится в разгар сезона, да ещё и в такую жестокую погоду ворошить свалку, но гарантия зимней ночлежки была вопросом жизни и смерти. Надеяться накопить с выступлений на лачугу или комнаты с постелями, на уголь и тёплую одежду взамен износившейся всегда слишком рискованно. Если деньги быстро кончатся, придётся зарываться в чужие овощные кучи, чтобы выудить подгнивший лук и сладкую перемёрзшую картошку. Вёх до того ненавидел испорченные овощи, что просто пропускал обеды и ужины, так что к началу сезона его с ног сбивал тёплый ветерок.

      Он с отвращением натянул тяжеленные ботинки, защищавшие от гвоздей, стекла и прочих неприятностей, поджидавших на Свалке, долго неуклюже шнуровал их и ужасался перспективе версту за верстой тащить ноги на поиски добра, которое тоже придётся тащить. Благо, огонь уничтожал половину веса проводов, а то и больше.

      Наконец, они с молчаливым Корном побрели по мусорному хребту в сторону разрытых ям. Копаться в таких легче всего, но оставалась вероятность вернуться без улова, некоторые старатели только и жили сбором металла, глаз у них был намётан на находки.

      По дороге Корн обнаружил что-то на земле, замешкался и брезгливо поднял за крыло слежавшийся трупик сороки.

      – Ну на кой ты руками берёшь дохлятину? – заныл Вёх.

      – Я бы не прочь ещё пособирать. Мы ведь будем жечь провода, если найдём, заодно и падаль сожжём. Тётя Анна за бой костей даст яйцо или лук. А я сто лет не жрал нормальной еды.

      – Ты же постоянно торчишь в «Чертовнике»?

      – Пф-ф-ф, кто же ест в таких местах? Там сухари по цене двух кружек пива.

      – И ты выбираешь пиво.

      – Само собой.

      Змеёныш так и не сообразил, как спросить, чтобы не получить по зубам: почему Корн вообще связался