Такова шпионская жизнь. Александр Эльберт

иногда вдвоем, иногда порознь гуляют по чистенькому ничем не знаменитому городу, читают в городском парке, заходят в немногочисленные кафе. Изображать влюбленных или семейную пару им даже в голову не приходит, такие они разные и «непарные». «Вашим» немного проще – их трое. И труднее, потому что очень уж Генрих своеобразен: огромные руки потомственного крестьянина и спокойный изучающий взгляд человека, которому интересно жить на этом свете. Он некрасивый, но это его украшает. Звучит странно? Поясню: некрасивый и невысокий Лев Толстой иногда представляется мне прекрасным сказочным богатырем.

      По условиям игры, а шпионские игры – самые интересные на свете, Генрих знает Лолу и Додика в лицо, а они ничего о «ваших» не знают и не должны были бы знать. Но многоопытной Лоле Шук достаточно было пару раз увидеть Генриха, чтобы насторожиться и призадуматься:

      – Додик! Возьми меня под руку и наклонись ко мне, да понежнее. Ты что, меня не любишь?

      – Что случилось, Лола, дорогая?

      – Посмотри на того крестьянского философа.

      – У которого руки как лопаты…

      – А глаза говорят: «я тебя знаю, но не вижу».

      – Да я уже давно обратил на него внимание.

      – Именно, Додик, именно! Я его третий раз за пару дней вижу.

      – Лола, дорогая! Можно я тебя обниму? Так правдоподобнее будет. Давай подумаем. Нас тут никто не знает и никому мы тут не нужны. Ты замечательная женщина, но не красавица с журнальной обложки…

      – Додик! Какой комплимент!

      – А я – тростинка на ветру…

      – Которую этот крестьянин…

      – Н-да… Одним пальцем… любым… А теперь по делу: городок-то маленький. Может быть и случайность.

      – Вот именно – очень маленький город и случайность маловероятна. Возьми меня под руку, пойдем потихоньку вперед и сядем вон на ту серенькую скамейку в тенёчке.

      Генрих понял, улыбнулся: «Молодцы! С такими интереснее работать. Скоро всё узнают, но пока мы не знакомы,» – и спокойно пошел своей дорогой, простонародно глядя по сторонам. Лола и Додик сели на скамейку, больше не обнимаются, разговаривают. Генрих неторопливо прошел мимо них и удивился: «Тоненький мальчик – совсем не мальчик. Они – не любовники. А Лола… Лола…» – Генрих вздохнул и не продолжил свою мысль. А хотел он подумать: «Мне нравится».

      – Прошел мимо, посмотрел на нас; скорее на тебя, Лола. И сейчас идет, не прячась, останавливается, смотрит по сторонам…Повернул направо, не оборачивается…

      Лола спросила: – Дани когда прилетает, первым утренним? Попросим его глянуть со стороны… Странное предчувствие, не могу понять: то ли он видит, но не знает, то ли…

      – Ты ему понравилась, Лола. И он всё понял про нас…

      – Что мы вовсе не влюбленные, ты это хочешь сказать?

      – Да. Ты ему понравилась, он обязательно появится…

      – Пойдем выпьем кофе. Сама не знаю, почему насторожилась. Мы еще не начали работать, ничего еще не сделали, и врагов у нас тут нет, и