Фальшивые московские сказки. Рина Когтева

Андреевна подскочила на стуле, де Торквемада резко обернулся. Дверь на кухню распахнулась настежь сама по себе – то есть на самом деле по желанию де Торквемады – и источник шума стал понятен сразу же. С антресолей как из рога изобилия сыпались вещи: коробка, из которой выпали стоптанные сапоги, альбомы с фотографиями, складная детская коляска, пакет с пакетами, старое пальто, еще одно старое пальто, какие-то вещи, чемодан с негативами, аппарат для просмотра диафильмов, несколько коробок с этими самыми диафильмами, коробка с видеокассетами, старая магнитола, старый пылесос, который чуть не пробил дыру на второй этаж в квартиру двадцать пять, и как завершающий аккорд этого чудного представления, прямо на пылесос тяжким грузом упала наполовину съеденная молью енотовая шуба. Когда пыль осела, из-за всего этого появилась Дарья Николаевна.

      – Он раньше так никогда не делал… – прошептала Серикова.

      Де Торквемада внимательно посмотрел на Салтыкову, потом на призрака, который стоял рядом с ней и которого Томас Иванович, конечно же, прекрасно видел. И то, что Дарие удалось заколдовать это несчастное создание и заставить его выбросить все с антресолей, он тоже прекрасно понимал.

      – Томас, я пойду, наверное, – Салтыкова чихнула и наморщила нос.

      – Ксения, – де Торквемада повернулся к Сериковой, – полагаю, мне тоже пора. То, что мы видели, совершенно удивительно, я срочно должен созвониться с редакцией.

      – Ах! – Ксения Андреевна всплеснула руками. – Но что же мне делать со всем этим…

      – Томас, ну помоги женщине, – сказала Дарья Николаевна, – она же не сама этот пылесос будет наверх поднимать…

      Салтыкова усмехнулась и выскользнула за дверь. За ней тянулся тонкий душок колдовства и аромат каких-то очень дорогих духов.

      – Что же делать… – выдохнула Ксения Андреевна.

      А Дарья Николаевна Салтыкова быстро спускалась по лестнице, сжимая в кармане толстовки тот самый предмет, который искал призрак – портсигар с изображением орла. На обратной стороне портсигара была памятная надпись: «Анатолию Сергеевичу Игнатову в день защиты докторской диссертации от жены. 13.06.1953 г.»

      Москва, 1973 год

      – Мы такое не принимаем, – товароведша брезгливо отодвинула от себя портсигар указательным пальцем, как будто перед ней было что-то ничтожное и отвратительное.

      Анатолий Сергеевич Игнатов посмотрел на раскинувшего крылья орла на крышке портсигара, а потом поднял глаза на товароведшу. Лет на пятнадцать моложе Игнатова, красивая, ухоженная, пахнет импортными духами, на шее повязан яркий красный платок. Эффектная женщина. После развода с женой женщины Анатолия Сергеевича интересовали исключительно с теоретической точки зрения. Да и в последние годы брака тоже, что уж говорить.

      – А кто принимает? – спросил Игнатов.

      Товароведша бросила задумчивый взгляд ему за спину. Игнатов понимал, что она смотрит, есть кто-нибудь кроме них в комиссионке или нет. Никого не было – вторник десять утра, все порядочные