Огнев на линии любви. Лина Коваль

бурчу, проезжаясь подбородком по хрупкой ключице. – Ты меня уже душишь…

      Смотрю туда, где наши тела сливаются в одно целое.

      – Ан-тон… – стонет и дрожит.

      Потом сама же пугается. Моего имени, блядь, пугается.

      Агрессия по венам несется.

      Целую поглубже – так, чтобы обо всем забыла. Обо всех. Фиксирую шею ладонью и вколачиваюсь в ритме марша. Сам стараюсь ни о ком не думать.

      Она свободная, я тоже обязательствами брезгую.

      Мы тут никого не предаем.

      И мне пиздец как нравится. И голос ее, и дыхание сбитое. И то, как губы трясутся от желания.

      Хочу, чтобы минет мне сделала. Этими губами.

      В идеале сейчас. Ну… может, через часик.

      После подзарядки.

      Пока размеренно впечатываюсь в податливое тело, прикидываю варианты, как бы добиться желаемого. Я всегда добиваюсь того, что хочу. По-другому не бывает.

      Возможно, стоило бы прикинуться хорошим мальчиком и получить условную пятерку в дневник, но все идет к коту в трубу, когда я снова, как дебил, пропускаю свой же гол. Хрен знает, это что-то природное. Кончаю в нее стремительно, накрывая хрупкое тело.

      Улыбаюсь.

      – Огнев, – разъяренно визжит Файер, впиваясь ногтями в спину.

      – Бля-ядь…

      Хер тебе, а не минет, старлей! Точно не сегодня.

      – Погоди, блин, – зажмуриваюсь от удовольствия.

      Тесно, влажно, просто огонь! Член благодарно откланивается.

      Перекатившись на кровать, не отпускаю Есю ни на секунду. Такая сразу сбежит. Умной бабе – главное, не давать думать. Тогда у нас все как по маслу будет.

      По-хозяйски оглаживаю грудь. Просто оторваться не могу. От ощущений этих и мягкости ее. Слабой дорожкой прохожусь по животу и касаюсь промежности. Пальцы утопают во влаге. Внутри фейерверки взрываются. Противопожарной безопасности – ноль.

      Еся вздрагивает, ей, оказывается, немного надо. Поглаживая клитор, целую острое плечо и не могу отвести от нее взгляда, когда ее накрывает оргазм: лицо вытягивается, рот приоткрывается, а глаза становятся стеклянными.

      Вибрируя всем телом, она обнимает мое запястье руками и просит остановиться.

      Кайф. К себе подтягиваю.

      – Ш-ш-ш… Лежи, не дергайся, – морщусь, переплетая наши ноги. – Иначе еще раз получишь.

      Еся замирает у меня на груди.

      – В первый раз такое вижу, – шепчет, разглядывая татуировку внизу. – Можно потрогать?

      Я счастливо улыбаюсь. Вот он, шанс. Один из тысячи, твою мать. Правильно начкар говорит: «Антоша в рубашке родился».

      – Можешь даже на вкус попробовать… – предлагаю, подаваясь бедрами в узкую ладонь.

      – Вот еще, – усмехается она. – Перебьешься, Огнев.

      Блядь.

      Сложно ей, что ли?

      – Это ведь ужасно больно, Антон, – ведет пальчиком по полунапряженному стволу, очерчивая ключ. – Ты совсем придурок, да?

      Я пожимаю плечами. Может быть.

      – Надеюсь, это на спор было хотя бы? – поворачивается ко мне, внимательно разглядывая лицо.

      Смущается, когда я убираю длинные, светлые пряди ей за спину.