Полубородый. Шарль Левински

по шесть человек в каждой группе, это годится, ведь каждый ещё и работу свою должен был делать, игра или не игра, а взрослые не дадут тебе отлынивать от дела. Но и в хлеву или на поле все друг за другом присматривали, и если кто отлучился без видимой причины, за ним устраивалась слежка. Годи Криенбюль однажды придумал хитрость, он подговорил свою младшую сестру, чтобы прибежала за ним: дескать, отец упал, сильно ушибся, и хотя это была неправда, все на неё купились. Или надо было прокрасться к межевому камню среди ночи; когда ночь безлунная, это по-настоящему страшно – в темноте, со всеми шорохами и непонятными звуками. Но это всё же была игра и не более того, иногда побеждали монастырские, иногда швицеры, но обид никогда не было, все дружно веселились и посмеивались над проигравшими, которые отрабатывали свою принудительную барщину.

      Так было, и все меня хвалили за моё изобретение, потому что новые игры появлялись редко, а старые – например, «Толкушка» или «Лестница Якова» – уже надоели. У меня впервые появилось чувство, что я перехожу из стана маленьких в стан больших, кажусь себе уже почти взрослым; и это чувство мне нравилось. Но потом в дело встрял Поли, и теперь мы больше не можем играть. Он с самого начала говорил, что «Межевой спор» скучная игра и годится только для детей. Я не воспринимал это всерьёз и думал, он просто завидует, потому что сам не участвует в этом. Но потом он подбил Мочало сломать правила, и тот сломал. С Мочалом странное дело: с тех пор как Поли сломал ему нос, Мочало перед ним заискивает пуще прежнего, и этого я вообще понять не могу. Если бы Поли сделал такое со мной, я бы его ненавидел и уж точно боялся. Но Мочало как собака, которая виляет хвостом, когда её отстегают плёткой. Полубородый говорит, есть люди, которые созданы быть битыми.

      В тот день, когда это случилось, Мочало играл в группе швицеров, а кроме него ещё двое, которые раньше были в звене Поли. И эти трое средь бела дня, ничуть не таясь и не прячась, Мочало даже бил в свой барабан, отбивая марш, пошли, взяли межевой камень и перенесли его на нашу территорию. Наши, конечно, видели и кричали «тёмну ночь, тёмну ночь», но Мочало и его приспешники отказались падать замертво, хотя правила были твёрдые. А ведь Мочало как-никак мой друг. Они сказали: никто их не заставит и пусть только попробуют, посмотрим, кто кого. Мы тогда позвали Никлауса Дубину, он в этой игре был фогтом, и он им тоже сказал, что они теперь мёртвые и должны вернуть межевой камень туда, где его взяли. Но Мочало сказал, что фогт им не указ, они швицеры и не позволят себя угнетать. Что они теперь выиграли этот тур и все остальные тоже, а кому это не нравится, того они научат плавать в ближайшей выгребной яме.

      Так игре пришёл конец. Без правил играть нельзя, можно только ссориться. Поли мог бы всё исправить, ему стоило только приказать Мочалу, чтобы тот падал замертво, когда его застукали, но Поли сказал, что ему плевать на правила, установленные детишками, и вообще ему не до того, чтобы решать проблемы вшивой малышни. Его дело выворачивать из пашни камни.

      А