Вирус «Ностальгия». Анатолий Александрович Муравский

никто не передал

      Мне от нее ни одного привета,

      Я написал последнее письмо.

      – Прощай, родная, и прости,

      Но видно, наши разошлись пути, —

      Так было кончено оно…

      Как это было все давно.

      Что ж. Думал быстро я ее забуду,

      Вновь встречу девушку и стану с ней мечтать,

      Опять любить и по ночам вздыхать,

      А ту, с которой мы расстались, позабуду.

      Но вышло все немного по-другому:

      Я встретил девушку, казалось, полюбил,

      О прошлой девушке как – будто позабыл,

      Но что-то все же было по-иному…

      Не верил почему-то сердцу молодому.

      Да, мы гуляли часто с ней,

      О любви говорили, мечтали,

      Но все же одного не знали,

      Что та девчонка мне была родней…

      По городу под ручку я часто гулял

      С этой милой ласковой девчонкой,

      Она смеялась заразительно и звонко,

      Когда на ушко о любви я ей шептал,

      Пел песни, и стихи свои читал.

      Но, вдруг, как будто бы проснулся —

      Меня холодный пот пробил.

      Зачем все это? Ведь ее я не любил.

      – Прости, – сказал, и грустно улыбнулся.

      – За что? – не поняла она, —

      Должна тебя простить,

      И почему ты снова стал грустить?..

      Мне ж грустно стало; ведь она

      Одна перенести разлуку должна…

      Но девушка все поняла.

      Немного грустно улыбнулась,

      К плечу вдруг моему пригнулась,

      За шею крепко обняла:

      – Не огорчайся, – вдруг сказала, —

      Ведь я твоих любовных грез

      Не принимала никогда всерьез.

      Причину грусти я твоей не знала,

      Но что меня не любишь, понимала;

      Хотя не думала, что ты так скоро

      Сумеешь разобраться сам с собой,

      А мне так было хорошо с тобой.

      Нет, нет. Ты не ищи в моих словах укора.

      Друзьями были мы всегда,

      Останемся друзьями и теперь.

      Не забывай ты нашу дверь

      И заходи хоть иногда.

      Друзей же ведь не забывают никогда…

      Все встало на свои места;

      В душе моей вновь пустота.

сентябрь 1977 г.

      Пусть буду груб и черств с людьми…

      Пусть буду груб и черств с людьми,

      Пусть тосковать по городам я буду.

      Но что мне могут дать они?

      (И города, и те же люди).

      Я убежал от суеты

      Хотел забыть смех, голос милой.

      Но как же глуп я был. Увы.

      Она уйдет со мной в могилу.

      Но нет. Я изменить не мог

      Своим привычкам, взглядам, чувствам.

      И потому судья мне – Бог,

      Что стал таким сейчас я черствым.

      Пройдет еще немало лет,

      И покорюсь я воле рока.

      Да только вот не вижу прока…

      Такой девицы больше нет.

      И пусть пишу я письма девам;

      Душа моя тоскует по другой.

      Что