Миры Имра. Ильяс Сибгатулин

резко встряхнулся. Все посмотрели на меня.

      «Нельзя допустить такого! Если бы там была Кэрин… Жертвоприношение надо остановить!»

      – Надо их остановить! Немедленно! – грозно проворчал я.

      ****

      Мы подкрались тихо. Оружие держали наготове. Олоф то и дело смотрел назад, в сторону, откуда мы пришли.

      – Я чувствую, что за нами следят. Глядите по сторонам, – тяжелым голосом прошептал он.

      – Да как же тут смотреть! Темень такая! – прошептал Ирфин.

      Мгла сгустилась. И лишь яркие пятна костров обозначали направление. Звезд не было видно, тучи смыкались в темное полотно.

      Две мили крались мы впотьмах. И вышли к ровной каменной плите, на которой стояли три исполинских статуи. Одна высокая и две пониже. Костры освещали лишь пьедестал и ноги изваяний, туловища были не видны.

      – Их много, – почти беззвучно сказала Кэрин.

      – Да, их много, – голос Олофа прозвучал как гром, и здоровяк закрыл себе рот ладонью.

      – Это жертвоприношение. Я вижу девушку на жертвенном камне, – сказал Ладрас.

      – Они еще не начали, – в голосе Кэрин появилось облегчение и надежда, – надо действовать. Нельзя, чтобы они ее убили!

      – Олоф, ты с Ирфином зайдете с запада. А мы втроем – с юга.

      – Их двадцать, Радагас… – Кэрин взглянула на меня.

      – Да! – я улыбнулся, – Перебьем фанатиков! Пусть их души отправятся в ад, к своему господину.

      ****

      Вардоки выглядели необычно. Их лохмотья напоминали морские водоросли. Они свисали с них, доставая до самой земли. Поверх лохмотьев были натянуты шкуры мхетов с длинной косматой шерстью, жесткой и острой, как стальные иглы. Двадцать вардоков–каннибалов стояли вокруг камня, на котором лежала связанная девушка. Она дергала руками и ногами, но вырваться из пут не могла. А вардоки что–то причитали в трансе, ходя по кругу, словно водили хоровод. Хоровод смерти.

      Я, Кэрин и Ладрас подошли к самым кострам, стоя за спинами фанатиков. Олоф и Ирфин подкрались с запада. Вардоки не видели нас, не замечали. Они находились в трансе и бились в агонии жертвоприношения, замаливая своих богов. Девушка увидела нас и замолкла, стараясь не выдавать нас. Она поняла, что пришли ее спасители. Девушка лишь прошептала тихо на всеобщем говоре.

      – Спасите меня. Убейте проклятых!

      И я понял, что это эльфа.

      Мы стояли за спинами одержимых вардоков. От них воняло, несло отвратительной гнилью и гадким удушливым запахом помета. Я наполнялся гневом, необъяснимой ненавистью к этим причитающим ублюдкам, которые хотели съесть молодую девушку. Я подошел вплотную к одному из дикарей и занес над ним меч. Я уже готов был снести мерзкому фанатику голову, но вдруг… Вдали зазвенела тетива, воздух рассекся, просвистела стрела и тишина, как каменная стена, раскололась мигом на маленькие кусочки от боевого клича.

      «Засада! Радагас, ты попался!», мелькнуло в голове.

      Еще около двух десятков диких вардоков выскочили, словно из–под земли. А те, что стояли кругом, неожиданно достали