Людолов. Мужи Великого князя. Павел Мамонтов

для других, себе во вред. Людолов был почти уверен, что девушка выберет уходить – и дело тут не в племенах – просто очень страшно будет остаться при самом худшем обороте дела. Но та, глядя на играющих с псом детей, твердо сказала:

      – Нет, Лют. Так нельзя. Их оставлять – нельзя.

      – Почему бы это?

      – Ты же княжий человек? А они – люди князя. Ну, так защити их?!

      – Дуры все бабы, – покачал головой Нелюдь и добавил. – Даже если красивые… Особенно если красивые. Ты хоть представляешь, что будет? Хоть в одной сшибке была? Нет? Тогда не представляешь! Кровь, кишки, люди орут калеченные – такое желаешь увидеть? Пойдем, не дури – в лесу и сподручней, и может и не увидишь, чего не нужно! А уйдем – может и не станут резать всех тут – за нами сразу дернут в погоню.

      – А вдруг станут? А вдруг станут их резать? Со зла?! Я не могу так, Лют. Здесь столько людей – вон даже женщины и дети. Надо что-то делать.

      – Что ж, ладно, – Людолов покарябал шрам, думая. – Коль ты решила остаться – ты готова помочь? Мне? Оборотню-Нелюдю?

      – Готова!

      – Готова, рискнуть жизнью своей ради других людей?

      – Готова.

      – Даже умереть, если понадобиться?

      Василиса кивнула, закусив губу.

      – Я не слышу.

      – Готова.

      – Интерес-сно, – Нелюдь откинулся на скамье, взглянув на нее по-новому. «Клятое упрямство!»

      – Думаю, что ты просто не понимаешь, на что соглашаешься. Просто не понимаешь, что это такое – резня в темноте.

      Его лицо стало строгим, а взгляд стало почти невозможно выдерживать. Пугал. Она немного побледнела, закаменев лицом, но, тем не менее, твердо ответила:

      – Я готова.

      – Не переубедил?

      – Нет. Кровью ты меня не напугаешь. Я же женщина – не забыл?

      – Тут крови, пожалуй, будет немного побольше, – он по-доброму усмехнулся. Надо же – теперь она уже в жуткой кривой от старых шрамов улыбке могла распознавать доброту!

      – Я не испугаюсь!

      – И сейчас не переубедил?

      – Нет.

      – Добро, – скривился людолов. – Только слушай меня и ничему не удивляйся. Делаешь то, что скажу. Будешь артачится – уйду сразу. Прям сейчас уйду через крышу, а тебя – с разбойничками оставлю, потому как не мое это дело – с ними ратиться зазря.

      – За людей же?

      – Не ори – он ведь тоже не глухие! Могут и услышать – и тогда совсем кисло будет.

      За ее спиной скрипнула входная дверь.

      – О – ну вот – побежал во-двор малой, – людолов вдруг расхохотался, словно доброй шутке, но глаза, она видела – его глаза остались сосредоточенными и злыми. – Времени у нас осталось всего ничего. Решайся прямо сейчас – пока осталось хоть немного времени. Уходим?

      – Нет.

      Нелюдь скрипнул зубами и это звук заставил ее вздрогнуть.

      – Добро-о, – протянул он. – Я предупреждал.

      – Ты что-то придумал?

      – Обязательно.

      – Что?

      – Наша сила в том, кто мы есть. Ничего такого, чего б они