Духи северной Тайги. Татьяна Немшанова

снег, чуть ли не до земли. «Мой» же, набрал номер друганов. Те через минуту примчались на белой машине – таблетке, словно стояли на стрёме за углом, – в семь-то утра, когда все спят!.. Лихо, спеша, отрепетировано подцепили мотоцикл (трос оказался заранее припасённым!). Бегом, ни слова не произнося, выволокли, чтоб никто не успел и чухнуть! Завели… – работает! – Умчались, словно бы испарились, крепко боясь огласки.

      Время шло. Раздумывать над случившимся не приходилось. – Отступать поздно! Зимний день кОроток. Лишняя холодная ночевка в снегах «под кедром», в мороз, меня не устраивала. Каждая световая минута на счету. Потеря минуты светового дня, – это часы холода и усталости в ночи, такова реальность таёжного похода в одиночку, где рассчитывать можно лишь на себя, на верного пса и на Бога. – Отделалась от полёта на «тот свет» испугом, анализировать – потом…

      Доехали до предгорий Уральских гор всего за полчаса. Пешим ходом – день топать! Восприняла все приключения за немалую удачу. «Половина», не попрощавшись, не взглянув даже в сторону супруги, не поинтересовавшись: «Цела – ли?», безучастно газанул и умчался на скорости «праздновать» дальше: бросил посреди холода тайги, не дрогнув ни единым мускулом мать своих детей… – начихал! – Подумаешь, – сдохнет?!.. – Можно будет вволю, наконец-то пить, да гулять, да с бабьём якшаться. Мне же, надлежало продолжить жить, хранить тлеющий, чадящий копотью, «семейный очаг», беречь отца для детей и «обчества». – Такова суть бабской семейной доли. Лишь на лыжне поняла, как серьёзно травмировала ногу. Она подпухла, плохо гнулась, подхрамывала. Спине тоже досталось, – ныли потянутые мышцы.

      С трассы шла по снегу в целик, ориентируясь по компасу. Пугаться леса, холода, мороза, лесного зверья за нескончаемые годы «счастливой» супружеской жизни отучилась. Давно уяснила: необходимо тривиально жить! – Надеяться не на кого. Полагаться приходится исключительно на себя. Тайга – не страшна. Ужасно домашнее тиранство, алкогольные психозы, погромы, белые горячки, предательство и подлость. Дом опаснее тайги. Лес неизменно вставал защитой от «семейного благополучия». Приходилось банально выживать, растить и учить детей. Наши пращуры внушили: «Вышла замуж – терпи, улыбайся, угождай, страдай молча. Будешь жалиться, – тебя же благородная толпа соседей, друзей, сослуживцев и прочих, сожрёт с потрохами, – не подавится и не поперхнётся. Клеймо разведёнки, то печать изгоя современного общества. А слеза на женских глазах – повод радости преданным «друзьям». – О разводе и не мечтай! – Он не про нас и не для нас – российских обычных женщин.

      Каждая женщина на Руси ищет свой единственный правильный путь сохранения «домашнего очага». Сейчас мировоззрение поменялось, а послевоенные поколения советских «баб» спешили выскочить замуж и родить, – неважно за кого, лишь бы в девках не засидеться! И родить призывало общество «на законном основании». – Не приведи, Господь, в подоле принести! Даже наша православная всёпрощающая