Дочь викинга. Юлия Крён

этим святым – святому Льву Кутанскому, святому Жермену Осерскому, святому Иоанну: «Пускай все будет хорошо… Помогите мне… Помогите Эгидии».

      Мощи святого Клара тоже были привезены в Руан, но ему Гизела молиться не отважилась. Рядом с его церковью не только был заключен мир между королем франков и предводителем норманнов. Именно там Гизела и Эгидия совершили задуманное, и девушка не была уверена в том, что святой поддерживает их в этом решении и прислушается к ее молитве.

      Карета остановилась, отворилась дверца, но снаружи девушек встречали не монахи, а воины. Гизела не знала, те ли это солдаты, которые сражались и убивали ради нее. Те воины были похожи на диких зверей, эти же казались на удивление человечными. Гизела видела, что норманны более рослые, чем франки, лбы у них у́же и выше, бороды – светлее, а глаза – ярче. Да, эти люди вселяли страх в ее сердце, ведь они были так огромны, но вовсе не уродливы, как предполагала Гизела. Да и платье их было похоже на франкское. Некоторые были одеты подчеркнуто элегантно: плетеные кольчуги под мантиями из меха черно-бурой лисицы, прочные наручи. На других же были простые рубашки, длинные узкие штаны и накидки. Но голым тут никто не ходил, как опасалась Бегга, – звери ведь ходят нагими, а, по ее словам, северяне ничем не лучше зверей. Еще Бегга говорила, что норманны – жестокий и дикий народ, народ, отравленный жаждой крови и наживы, а еще яростью. Во время сражения Гизела верила в это, но сейчас воины стояли совершенно спокойно, а те, кто не встречал девушек у кареты, чтобы проводить их в дом, грелись у костра, горевшего в центре двора, жарили мясо и пили вино из бурдюков. Гизела настолько погрузилась в собственные мысли, что не сразу заметила среди воинов епископа Руанского. Перехватив его взгляд, она вздрогнула. А вот Эгидия, несмотря на волнение, понимала, что ей следует делать. Она поправила вуаль, первой вышла из кареты и, гордо расправив плечи, подошла к Витто Руанскому. Его преосвященство что-то сказал ей, Эгидия ответила. У Гизелы так шумело в ушах, что она не поняла их слов. Но когда она все-таки отважилась поднять глаза, то не заметила на лице епископа даже тени подозрения. Может быть, он не рассмотрел ее в темноте, или же платье удачно скрывало все различия, но его преосвященство ни на миг не усомнился в том, что перед ним стоит Гизела. Постепенно девушка успокоилась. Витто тем временем рассказывал о том, что замок епископа разрушен и поэтому он пока что живет в замке бывшего графа Руана, Одилона. Этот замок охраняют не франкские солдаты, которым пока что нельзя входить в Руан, а люди Роллона. Его преосвященство пригласил девушек в замок, и теперь, следуя за Эгидией, Гизела была уже не принцессой, а всего лишь служанкой.

      Руна осторожно потянулась. Каждая косточка в ее теле болела, но, казалось, ничего не было сломано. Она могла шевелить и руками, и ногами. Девушка медленно встала. Тут было негде развернуться – комната, в которой она находилась, была узкой