«Неудачники» – команда мечты. Дмитрий Ищенко

– когда мне было примерно двенадцать лет, – которая и определила мою судьбу…

      Прочитав эти строки, Петя поднял голову на учителя:

      – А кто это написал? И это он о чем?

      – Ты в начале посмотри, – подсказал ему Перов. – Может, там что-то подписано?

      Петя перевернул страницы. На первом листе, который скрывался под кожаным переплетом блокнота, было выведено каллиграфическим почерком с утерянными ныне буквами русского алфавита: «Дневникъ студента Института путей сообщенiя Петра Павловича…» Дальше надпись совсем не читалась, потому что фамилия была стерта.

      – А кто это – Петр Павлович Неизвестный? – спросил Петя.

      Еще один Петр, подумал Перов, но вслух ничего не произнес.

      В классе воцарилась тишина.

      – Ну, не сказать, что все понятно – и с авторством, а уж тем более с содержимым, – констатировал мэр.

      – Ну, будет чем заняться в свободное от учебы время… – как-то вовремя произнесла Синица и осторожно посмотрела на взрослых, точно боялась их возражений. Но они, к счастью, не возражали.

      Бухта Счастья-Несчастья

      Старинный дневник читали всем классом чуть ли не на всех уроках Перова. И как-то так получалось, что везде он был к месту. Хотя поначалу не знали, как к нему подступиться. Ведь это ж непросто – прочитать чужую жизнь. А уж тем более – её понять.

      Как правило, читал Солнце. Или Синица. У них хорошо получалось разбирать непривычные буквы. Даже те, кто никогда толком не брал в руки книги, забывали про свои смартфоны и откладывали их в сторону. Потому что каким-то неожиданным образом то, что происходило здесь и сейчас, становилось более интересным, чем все случайные глупости мира.

      Слежавшиеся страницы не всегда хотели открываться. Где-то они были задеты водой, и больше всего Солнце боялся их повредить. Иногда приходилось даже аккуратно раздвигать листочки скальпелем. Потому поначалу и читали не подряд, а те страницы, что удавалось открыть.

      Мне кажется, мы нашли бухту… Счастья, о которой так много говорили во время наших студенческих лет и даже раньше. Пожалуй, впервые я услышал о ней, когда мне было лет двенадцать.

      Помню, как к нам в дом пришел высоченный офицер – как выяснилось потом, капитан шхуны «Стелла Поляре». Они долго о чем-то говорили с отцом – о недавних путешествиях на Север, на Мурман, о землях, открытых во время этих странствий. Но еще больше мне запомнилось – о том, что открыть не удалось. Именно тогда я услышал про бухту Счастья, которую искал капитан. Он, кстати, оказался вполне дружелюбным человеком, который вовсе не собирался командовать всеми вокруг, кто находился с ним рядом. Напротив, со мной он держал себя на равных и весьма уважительно. Спрашивал о моих интересах и планах на жизнь. Пораженный его капитанским мундиром и вообще всем его видом и манерами, я сказал, что подумываю стать морским капитаном. Скорее всего, я сказал так просто потому, что не знал, что сказать, и был растерян. В ответ капитан неожиданно замолчал и задумался,